Райан чуть подвинулся. Медленно-медленно он вошел в нее.
— Недели мало, — проскрипел Райан сквозь стиснутые зубы.
— Сколько тогда? — Клэр вскрикнула, впиваясь ногтями в его плечи.
Еще толчок, поворот, потом опять…
Сколько он мог наслаждаться ею — наслаждаться их любовью, — не причиняя ни себе, ни ей боли? Недели не достаточно! В этом не было сомнений. Если бы их любовь была ограничена пятью днями, он бы не выпускал Клэр из объятий, разве чтобы принять душ. Они бы занимались любовью на столе. На полу. В волнах океана. На песке. Под шум прилива.
— Столько, сколько нужно. — Еще толчок, потом он замер.
Она смотрела на него широко раскрытыми голубыми, как морская глубина, глазами, а он ритмично покачивал бедрами.
— Посмотрим свои графики, — Райан качнулся еще раз, — будем встречаться по выходным, когда возможно. — Он наклонился вперед, чтобы поцеловать ее. — Будем рассматривать активы не торопясь, один за другим.
— Логично, — простонала Клэр, выгибая спину в такт его движениям. — Зачем спешить?
— Незачем, — согласился он и задвигался снова.
Она схватила его за волосы и выпрямилась.
— У нас есть время, чтобы сделать все как следует. — Голос ее стал тише, щеки и грудь порозовели.
— Сделать все скрупулезно. — Еще один толчок, и Клэр вознеслась на вершину блаженства.
— Мы оба знаем, что происходит. И оба понимаем, чему не быть.
— Кратковременный. Роман.
«Роман с женой. С ума сойти, зато в самую точку», — подумал Райан.
— А когда он закончится… — Клэр встретилась с ним взглядом, на губах играла легкая улыбка. — Когда он закончится, каждый пойдет своей дорогой, прошлое останется в прошлом, а в настоящем в жизни прибавятся только самые хорошие воспоминания.
В следующее мгновение искорка, которая горела между ними, погасла.
Никаких надежд. Никакой боли…
Это был самый великий поступок в его жизни. Он видел, как Клэр страдала, и знал — всему виной был он. Но Райан ничего не мог поделать. Он сделал ей ребенка, из-за чего Клэр лишилась родителей. А потом она потеряла малыша, и у нее остался только он — двадцатидвухлетний болван, который возомнил, будто знает, как быть хорошим мужем. Все, что он делал, было плохо. Ничего не помогало…
Он не хотел повторять ошибки прошлого, несмотря на то что безумно хотел Клэр.
Но сейчас речи о вечном или фундаментальном не шло.
Клэр стала сильнее — сильнее, чем когда-либо. Она знала, на что идет, и была не против. Оба играли с открытыми картами — что видишь, то и получишь. Никаких сюрпризов, никаких разбитых сердец.
Клэр стояла у окна и наблюдала за медленно падающим снегом. В ночном воздухе Нью-Йорка кружили пушистые снежинки — потрясающий контраст с солнечной Калифорнией, которую она покинула этим утром.
Затягивая пояс махрового банного халата, Клэр отошла от окна и села на диван, утопая в мягких подушках.
Разгневанный голос Салли, несмотря на километры, резко отдавался в ушах:
— Клэр, ты с ума сошла? На тебя это не похоже! Ты всегда вела себя правильно.
«Может, действительно я сошла с ума?» — поймала она себя на мысли.
Наконец-то, после пяти минут беспрерывной тирады, Салли замолчала в ожидании ответа.
— Я хотела его. Знаю, звучит странно, но, честное слово, я не могла сдержаться. Да и не стала сдерживаться. — Клэр подобрала ноги, уткнулась в уголок дивана и громко вздохнула: — Как будто между нами было что-то недоговоренное…
— А теперь вы обо всем договорились? Рассудительная женщина, которую я знаю и люблю, как родную, вернулась в реальность и готова изгнать из себя самозванку, которая вселилась в ее тело, верно?
— Не совсем. — Клэр все еще слышала его слова над ухом: «Недели мало».
— Что конкретно ты имеешь в виду под «не совсем»? — требовала объяснений Салли, а Клэр хотелось смеяться над столь забавным проявлением заботы подруги.
Обычно у них все было наоборот. Как правило, всегда следовало утешать Салли. Клэр оберегала эту порывистую, импульсивную особу, словно младшую сестру. Так продолжалось уже пять лет — с тех самых пор, как Клэр встретила ее возле галереи. Потерянную, брошенную парнем, который наобещал Салли золотых гор и приволок с собой в Нью-Йорк, а потом встретил другую. Как объясняла сама Салли, она «понимала его с полуслова и разделяла его взгляды». Но это не помешало замечательному парню бросить Салли, оставив ей чуть больше шестнадцати долларов. Клэр приютила девушку, дала работу и помогла с образованием. А Салли отблагодарила подругу всем, чем только могла. Они были скорее сестры, чем друзья или работник и работодатель. И Клэр всегда вела себя как старшая сестра, но сегодня они поменялись местами.
Эту перемену она отчасти связывала с Массимо, с которым Салли осталась тогда в Италии… а теперь упорно отказывалась обсуждать его, отметая все вопросы беспристрастным заявлением: «Мы говорим не обо мне».
— Салли, с Райаном все по-другому. То, как все закончилось между нами… В общем, осталось столько нерешенного…
Райан был для нее целой Вселенной. Восходящим солнцем, смехом в лучах полуденного света, любовью под ночными звездами. Но после того, как Эндрю… В конце концов, Клэр просто не могла быть с Райаном. Не могла разговаривать с ним или объяснять, в какой темной пропасти оказалась. Сердце было разбито, тело и разум не воспринимали ничего, кроме горя и обиды. Позор, скорбь и злость уничтожили ее заживо. Она полностью закрылась от всех и вся. Уйти — только это ей оставалось. Уйти не оборачиваясь, потому что Клэр не смогла бы пережить прощальный взгляд Райана: он мог мучиться от предательства, а мог и ликовать от облегчения, от обретения свободы.
— Так что же вы решаете?
Именно этот вопрос Клэр задавала себе. Возможно, ничего. Возможно, она просто пыталась заполнить прореху там, где должны были быть слова прощания.
Молчание подруги выводило Салли из себя:
— Клэр, ты совершаешь сейчас ошибку. Звони адвокату, и пусть он занимается делом!
— Да как ты можешь такое говорить? Ты ведь даже не знаешь Райана и тем более не видела нас вместе. Поверь мне, мы ввязались в это сами, никто нас не принуждал.
— Оказывается, в тебе еще меньше рассудка, чем я думала. Мне не обязательно знать Райана, чтобы понять, как пагубно он может повлиять на тебя. Умоляю, Клэр! Я знаю тебя слишком хорошо. Знаю, как ты живешь, и вижу, какое выражение принимает твое лицо каждый раз при виде его фото на полосах газет.
Клэр вскочила с дивана в негодовании:
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! Да, Райан мне небезразличен, но это не значит, что я страдаю галлюцинациями по поводу совместного будущего. Это всего лишь «прекращение прений».
