Все утро он пытался взяться за свой детективный сценарий, но пальцы буквально отказывались двигаться по клавиатуре компьютера. Ивен был настоящий профессионал, никто и ничто не могло помешать ему работать: ему случалось готовить срочные материалы с высокой температурой, после бессонной ночи, проведенной за игрой в покер, даже с вывихнутым плечом.
Но не сегодня. Сегодня он работать не мог.
Он выругался сквозь зубы. Уж лучше пойти проехаться верхом — все равно толку никакого. Оседлать Фэнси-Мена или Честера и проскакать галопом миль пять — сразу все беспокойство как рукой снимет. Совсем он загонял своих коней в последнее время!
Ивен уже направился к двери, когда зазвонил телефон. Звонок показался ему невыносимо пронзительным. Ивен остановился и посмотрел на аппарат, стоящий на столе. Нет, трубку он снимать не будет, пусть оставят сообщение на автоответчике. Но на всякий случай он выслушает сообщение.
Сработал автоответчик, затем раздалось два коротких гудка и включилась запись.
— Ивен, сними, пожалуйста, трубку, если ты дома! — сказала Марла своим громким шепотом. Она явно была очень возбуждена. — Сними трубку, говорю! Это важно!
Ивен пару раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, потом поднял трубку.
— В чем дело? — спросил он с наигранной небрежностью.
— Ивен, она нам не доверяет. Мы забрасываем ее вопросами, а она отвечает: «Да…», «Нет…», «Может быть…» Я сейчас у себя, она меня не слышит.
Незачем было уточнять, о ком идет речь.
— Понятно.
— Херб делает все, что может, но это просто ужас! Работать совершенно невозможно.
— Ну да…
— Слушай, приезжай, а? Я обещаю тебе двойную ставку!
Ивен не ответил.
— Она два раза упомянула твое имя. Я решила не говорить ей правду. Ивен, это для меня очень важно! Не заставляй меня упрашивать тебя. Пожалуйста.
Ивен прикрыл глаза. Потом покачал головой. Смешно! Чего он беспокоится? Выбора нет. Бывают на свете неизбежные вещи.
— Через сорок пять минут буду.
Ивен оставил свой джип на стоянке для гостей и взбежал по лестнице в офис Марлы. Дверь была приоткрыта. Он на некоторое время задержался, пригладил волосы, поправил воротничок, собрался с мыслями. Усмехнулся: надо же, как он хочет понравиться этой женщине!
Ивен распахнул дверь — и был приятно поражен тем, что увидел.
Крис. Она была одна. Она сидела на краешке большого дивана, сцепив руки на колене. Глаза у нее были закрыты, губы плотно сжаты: словно она молилась, но не надеялась, что ее услышат. Во всей ее позе чувствовалось неимоверное напряжение, и Ивен снова, в который уже раз, удивился, почему она все-таки дала согласие.
На ней было васильковое шелковое платье и туфли на высоких каблуках. Волосы мягко струились по плечам. Деловая женщина, при этом действительно женственная и невероятно обаятельная. Ничего общего с домохозяйкой со Среднего Запада, с которой он познакомился две недели назад.
За те годы, что Ивен прожил в Лос-Анджелесе, он встречался и спал со множеством женщин, куда более красивых и привлекательных. Но ни одна из них не кружила ему голову так, как эта. Что же в ней такого, что его так тянет к ней, что ему все кажется, будто он долго скитался, а теперь наконец вернулся домой?
— Крис… — тихо окликнул он.
Крис вздрогнула, открыла глаза и увидела его. Она улыбнулась.
— Привет, Ивен.
Все было по-прежнему. Он снова таял от одного звука ее хрипловатого голоса.
— Добро пожаловать в мой мир, — сказал он.
— Я не думала, что ты появишься здесь.
Ивен прислонился к косяку и скрестил руки на груди.
— Ты ошиблась.
— Марла сказала…
— Звали? — весело чирикнула Марла, впорхнув в приемную из одной из соседних комнат. Крис обернулась к актрисе, и Ивен заметил, что в ее лице снова появилось исчезнувшее было напряжение.
— Так что же сказала Марла? — переспросил он.
— Что ты слишком занят и что Херб… — Крис смущенно запнулась и огляделась. — Кстати, а где он?
— Херб просто помощник, — беспечно ответила Марла. — Ивен здесь, можем начинать.
— Помощник?
— Ну да. Я ему очень неплохо заплатила за час работы. Ну, поехали!
Марла взяла лежащий на столе диктофон и нажала на запись. Потом поставила магнитофон на столик перед Крис, вернулась к письменному столу и ободряюще улыбнулась.
Бурная деятельность Марлы вызвала у Крис испуганный, недоверчивый взгляд. Надо было быть слепым и глухим, чтобы не заметить, что здесь что-то не так. «В чем дело?» — подумал Ивен.
Крис указала на диктофон.
— Я же вам говорила, я не хочу говорить перед этой машиной. Ну не могу я «изливать свои чувства» в микрофон!
— Ну представьте, что его здесь нет! — нетерпеливо отмахнулась Марла. — Неужели у вас не хватает воображения на такие пустяки?
Ивен отклеился от косяка и решительно направился к дивану.
— Не надо «изливать чувства», Крис, — сказал он. — Зачем? Давайте для начала просто побеседуем. Марла, выключи эту штуку!
— Но…
Он обернулся к ней и посмотрел ей в глаза тяжелым взглядом.
— Я сказал, выключи!
Она безоговорочно повиновалась.
Ивен посмотрел на Крис. Судя по тому, как она сидела и какое у нее было лицо, она с трудом сдерживала гнев. С большим трудом! Ивен взглядом попросил ее успокоиться и сел на тот же диван, где сидела Крис, но оставил между ней и собой несколько футов, чтобы ей не казалось, будто на нее давят. Он развернулся к ней, удобно устроившись на мягких подушках, и бессознательно похлопал себя по карману.
— Кури, кури, — разрешила Крис. — Я не возражаю.
Ивен усмехнулся.
— Не могу. Бросил.
— Ты молодец!
— Да, но иногда очень хочется…
— Это понятно, — кивнула Крис.
Ивен положил руку на спинку дивана.
— Ты, значит, тоже курила? Когда же ты бросила?
— Года четыре тому назад.
Крис явно расслабилась и подчеркнуто не обращала внимания на Марлу, которая торчала у нее за спиной.
— Я бросила, когда ждала Лизу. Я прочла статью, что никотин может повредить развитию нервных клеток или чего-то там еще — короче, что-то ужасное. Я очень испугалась и решила бросить.
— Ну еще бы. Ты такая мать…
— Какая же? — Крис склонила голову набок.
— Ну, из тех, кто очень серьезно относится к своим обязанностям. Для кого дети — это не только головная боль и нудные заботы. Это не так уж часто встречается в наше время.
На него вдруг, впервые за много лет, нахлынули непрошеные воспоминания о матери, о ее заботах… Ивен заерзал. К черту эту меланхолию!
— Знаешь, такие любящие, преданные…
