— Боюсь, наши ряды никогда не пополнятся! — раздался голос Феддрингтона.
Однако Элайджа выглядел не испуганным, а заинтересованным и даже довольным. Джемма безошибочно читала выражение его лица: сейчас в глазах светилось глубокое удовлетворение.
Она снова сосредоточила внимание на поле битвы. В зале стояла напряженная тишина, все следили, как Вильерс протянул украшенную огромным рубином руку и забрал у противника пешку.
Неожиданно она поняла идею мужа! Вильерсу придется захватить слона. Элайджа поднял глаза и улыбнулся. Еще пара ходов, и Леопольд — как всегда, молча — бросил в бой ферзя. Элайджа ответил ходом коня.
— Шах и мат, — объявил он голосом, столь же невозмутимым, как и выражение лица.
Толпа издала странный звук, похожий одновременно и на рычание, и на визг.
— Ты заманил меня в ловушку, — признал Вильерс, все еще глядя на доску. — Чертовски ловко заманил. Да, в детстве победить тебя было проще.
Элайджа пожал плечами:
— Иногда доводится сыграть партию-другую с герцогиней. Наверное, отражаю ее сияние.
Мистер Парслоу поклонился герцогу Бомону с глубоким почтением.
— Ваша светлость, позвольте приветствовать вас в качестве члена Лондонского шахматного клуба. Большая честь для всех нас. Вы стали первым, кто присоединился к нам в течение нескольких последних лет — с тех самых пор, как клуб осчастливил своим присутствием герцог Вильерс.
— Может случиться так, что я окажусь первым, но не последним, — заметил Элайджа. — Очередь за моей герцогиней.
— Ничто не помешает нам принять еще одного члена, — поспешно заверил Парслоу.
Вильерс снова поцеловал Джемме руку.
— Как приятно принять вызов еще одного члена семьи Бомон! Уже начинаю чувствовать себя близким родственником.
Джемма села за стол.
— И в лучших традициях семейных дам, я намерена безжалостно вас уничтожить.
— Не устаю повторять, что в жизни мне невероятно повезло: судьба избавила от братьев и сестер. — Вильерс, как всегда, в долгу не остался.
Лакей расставил фигуры и исчез, а распорядитель одним строгим взглядом мгновенно добился тишины в зале. Джемма начала с классического хода королевской-пешкой. В течение последнего года им с Вильерсом удалось сыграть изрядное количество партий, и она знала, что партнер не менее отважен и готов к риску, чем она сама. К тому же он отличался яркой изобретательностью. Чтобы одержать победу, следовало предвидеть опасность и строить планы на много ходов вперед.
Герцог методично строил заслон. Джемма, в свою очередь, наблюдала и выжидала. Броситься вперед сломя голову значило обречь себя на поражение. И вот настал счастливый миг… внезапно она увидела, что надо делать. На расстоянии всего лишь семи ходов раскрылась блестящая комбинация.
Впервые с начала партии герцогиня оторвала взгляд от доски. Элайджа стоял справа. Глаза встретились, и стало ясно: он все знал, все понимал и одобрял.
В голове мелькнула посторонняя, не относящаяся к делу мысль: брак — очень странная штука.
Джемма уверенно, красиво победила.
— Пригашаю на ужин, — объявил Вильерс под неумолчный шум: зрители увлеченно обсуждали каждый ход. — Да-да, непременно. Настаиваю. Не приму никаких отговорок. Вы должны меня утешить: я подавлен и могу впасть в черную меланхолию. Даже не помню, когда доводилось проигрывать.
— Что-то незаметно. — Джемма склонила голову и оценивающе посмотрела на соперника.
— Это оттого, что естественная ненависть к проигрышам борется с радостью: ведь теперь открывается перспектива регулярных поединков высочайшего уровня.
— Будем рады приехать к тебе сегодня вечером, — ответил Элайджа.
Джемма подумала, что друзья детства, на протяжении многих лет почти не общавшиеся, удивительно быстро восстановили отношения.
— Черт возьми, Вильерс, должно быть, ты сегодня не в своей тарелке. — Феддрингтон хотел похлопать неудачника по плечу, однако даже он не отважился прикоснуться к герцогу.
Вильерс взглянул из-под полуопущенных век.
— Нетактично ранишь мое самолюбие, Феддрингтон.
— Все мы порой проигрываем, — усмехнулся тот. — Но в данной ситуации возникает немаловажный вопрос: и Герцог, и герцогиня обыграли нашего чемпиона. Так кто же теперь должен считаться первым? — Он повернулся к Парслоу. — Не следует ли им выяснить отношения между собой?
— Несомненно, мы сыграем еще немало партий, — предусмотрительно вмешался Элайджа, прежде чем Парслоу успел объявить его чемпионом клуба. Джемма не сомневалась, что распорядитель собирался поступить именно так. — Более того, мы с герцогиней намерены в ближайшем будущем сыграть решающий матч нашего турнира, о котором уже столько сказано.
Вильерс недовольно нахмурился:
— Несколько месяцев назад герцогиня участвовала в не менее известном широкой публике турнире со мной, однако от последней игры наотрез отказалась. Есть ли основания предположить, что с тобой она доведет дело до конца?
— Природа брака обязывает, — невозмутимо парировал Элайджа.
— В таком случае пусть решающий матч между герцогом и герцогиней и установит, кто из них сильнее, — авторитетно заключил Вильерс. — Если победит герцогиня, номер первый останется за ней, и наоборот.
Джемма всегда мечтала выиграть финальный раунд турнира с мужем. А теперь от победы отделял лишь собственный отказ лечь в постель: процесс ухаживания доставлял Элайдже видимое удовольствие, и все-таки не верилось, что он сможет понять ее позицию.
Номер второй не казался ей нестерпимо унизительным.
— До вечера, — попрощалась герцогиня с Вильербом и с достоинством покинула зал.
Мужа пришлось дожидаться, сидя в экипаже, Элайджа остановился, чтобы что-то обсудить с двумя пожилыми особами.
— Ты с ними знаком? — полюбопытствовала Джемма, когда он наконец-то закрыл за собой дверь.
— Успел познакомиться у входа, — ответил герцог. — Миссис Могг любезно сделала ставку на мою победу над Вильерсом, и потому я счел необходимым лично сообщить ей радостную новость. Но теперь поклонница готова рискнуть шиллингом и шестью пенсами; верит, что удастся одолеть и тебя.
Джемма улыбнулась:
— Надеюсь, у нее есть кое-какие запасы на черный день. Этот шиллинг можно считать потерянным.
Герцог наклонился и оказался совсем близко.
— Гордыня — верный путь к падению, — шепотом сказал он. Внезапно пространство наполнилось новой энергией, а каждый нерв натянулся и обострился.
— Элайджа, — выдохнула Джемма.
Бомон отлично понимал, когда победа одержана без сражения. Каждый, кому довелось увидеть выражение его лица после разгрома Вильерса, сразу узнал бы огонь, пылавший в глазах в тот момент, когда герцог с супругой вышли из экипажа перед подъездом элегантного особняка.
