Ты ничего не боишься.
Кроме как поймать чувства.
Зак Сан
@Олли vB, ты слышишь мяуканье?
Олли vB
От @RomeoCosta, будучи оттраханным киской?
Ага.
Зак Сан
@Олли vB, помнишь, когда у Рома были яйца?
Олли vB
@Зак Сан, да.
Они были прекрасны.
Когда он бежал, они стукались друг о друга.
Это звучало как свадебные колокола.
Ромео Коста
Говоря о свадьбах, когда состоится твоя, @Зак Сан?
Зак Сан
Никогда.
Ромео Коста
Я даю три месяца.
Олли vB
Я буду великодушен и дам ему шесть месяцев.
Ромео Коста
На сто тысяч?
Олли vB
Договорились.
Кто ближе, тот и победил.
Зак Сан
Я ненавижу вас обоих.
Олли vB
Я снова слышу свадебные колокола.
Ромео Коста
Ложная тревога.
Это просто у Зака яйца трясутся.
ГЛАВА 54
Ромео
Спустя неделю после того, как Печенька расхаживала по городу, прикрывая свои интимные места лишь запиской «Post-It», я угостил Тома Рейнольдса ужином в «Le Bleu».
Эта встреча давно назрела. В прошлый раз я отменил мероприятие после того, как Даллас направила своего внутреннего Великого Гэтсби, устроила матерь всех домашних вечеринок.
Сегодняшняя повестка дня включала в себя убеждение Тома отменить решение министерства обороны предоставить «Licht Holdings» наше упущенное продление.
Осторожный оптимизм лег на мои плечи. «Licht Holdings» столкнулась с пиар-катастрофой. Слишком много пожаров, которые нужно потушить, чтобы выполнить чудовищный контракт.
Джаред ударил по тормозам, едва избежав подрезавшей его «Теслы».
— Уф, — Печенька врезалась мне в бок, пролив игристый яблочный сидр на мой «Bruno Cucinellis».
Я выдернул бутылку из ее рук, отправив в мусорное ведро.
— Мы в нескольких минутах от ресторана. Это необходимо?
— Я готовлюсь к игре.
— Ты проливаешь.
И это подвело меня к единственному минусу того, что Том пригласил свою жену – она тоже должна была пойти с ним.
С моей женой вообще ничего не случилось. Потрясающая, занимательная и сладкая, как грех, она стала долгожданным развлечением для Кейси, которая, как я сомневался, хотела услышать о дронах, танках и полуавтоматическом оружии.
С Даллас была только одна проблема – я не мог думать ни о чем, кроме как зарываться в нее всякий раз, когда она оказывалась рядом со мной.
Печенька надулась, сдернула салфетки с узкого корсета ее платья и промокнула мои мокасины, открывая беспрепятственный вид на ее пышное декольте.
— Даллас.
— Ммм?
Но что я мог сказать? Убери свои сиськи, пока я не изверг эрекцию размером с винтовку, что заставит Тома пожалеть, что он никогда не просил показать мое оружие?
Я протянул платок.
— Приведи себя в порядок.
Вместо того, чтобы вытереть липкий сидр с рук, Даллас поднесла платок к носу, вдыхая мой одеколон.
— Знаешь, то, что я согласилась прийти сегодня вечером, не означает, что я одобряю твою работу.
Я забрал у нее ткань, взял ее ногу на каблуке и сам вытер спирт, не обращая внимания на ее слова.
— Я имею в виду, я не доверяю людям заботу о планете, и все, что им нужно, это буквально не сосать. С чего бы мне доверять им тяжелую артиллерию?
— Нельзя никому доверять тяжелую артиллерию. В этом вся его цель. Быстрее всего заканчивается война, которая так и не началась.
— Так глубокомысленно, — она хлопнула ресницами. — Нобелевская премия мира уже в пути. Убедись, что твой костюм выглажен.
Меня бесконечно бесило, что это была женщина, которой я доверил свою правду.
Я знал, что она сохранит мои секреты в безопасности. Это не давало мне абсолютно никакого комфорта, поскольку я хотел точно определить, проанализировать и проглотить каждый ее недостаток.
Что угодно, лишь бы сделать ее менее привлекательной для меня.
У нее действительно было много недостатков.
Я вспомнил, как легко заметил их, когда она только переехала. Но все, что я ненавидел в ней – ее раскатистый громкий смех, ее беспорядочность, ее сверхъестественная способность дружить с чем угодно и кем угодно, включая комнатные растения, больше не раздражало меня.
Правда, в учебе у нее не было особых успехов, но она прочитала половину местной библиотеки менее чем за четыре месяца и шутила с пугающей скоростью.
Она также выставляла напоказ умение считать, сокрушая Вернона в шахматы и Зевса в игре.
Ее увлечение едой граничило с нездоровым, но ее познания во всем кулинарном меня восхищали.
Больше всего меня разочаровало то, что моя жена не была по-настоящему ленивой. Она просто ждала, когда станет матерью, чтобы направить всю свою энергию на своих отродий.
Вскоре, однако, я обнаружил вескую причину быть недовольным ею, пока мы шли от «Майбаха» к моему недавно приобретенному ресторану. Она тяжело дышала, как будто только что закончила марафон.
— Неужели ты так громко дышишь? Инопланетяне могут услышать тебя с соседних планет.
— Ты тоже в них веришь? — она оживилась, а затем искоса посмотрела на меня, заметив мое плоское выражение лица. — Подожди, тебя теперь раздражает мое дыхание?
Я открыл ей дверь.
— Ты молода и по непостижимой причине, не связанной с твоим образом жизни, кажешься в отличной форме. Почему ты так тяжело дышишь?
— Я дышу нормально, Ром. Может быть, ты просто супер настроен на меня, поэтому слышишь меня, даже когда я молчу.
Ром.
Мое прозвище, сказанное с ее губ в форме цветка розы, звучало как самое красивое слово в английском языке. Когда Оливер и Зак назвали меня так, мне захотелось их врезать.
— Продолжай мечтать, Печенька, — я положил руку ей на спину, ведя ее к нашему столу, — и при этом не забывай быть вежливой, дружелюбной и воспитанной. Мне нужно дело Рейнольдса.
— Фу. Я планировала есть прямо из их тарелок, но теперь, когда ты попросил…
Том и Кейси уже ждали нас за столом. Они были не одни. Они привели с собой, черт возьми, своего малыша.
Таким образом, последовал шквал воркования и поцелуев.
Кейси сразу же восхитилась волосами, платьем, глазами и вообще существованием Даллас.
Тем временем моя жена фактически схватила малыша и прижала его к своей груди.
— Кто у нас здесь?
— Фрида. Ее няня бросила нас в последнюю минуту, — Кейси вздохнула. — Вы не возражаете, не так ли?
— Возражаем? — судя по степени возмущения Даллас, можно подумать, что Кейси предложила поменяться парами. — Дети – моя страсть, а эта просто очень вкусная, не так ли, милая?
Несмотря на то, что это последнее предложение могло поставить ее в список наблюдения ФБР, у меня в груди пронзил приступ гордости.
Я изучал Даллас, глядя на нее глазами незнакомца. Ее красота оставалась непревзойденной. И все же больше, чем ее внешность, я восхищался ее выносливостью, нежностью, дерзкой честностью и преданностью детям.
Я не был настолько высокомерным, чтобы думать, что она довольна тем, что мы разделили. Она хотела большего. Чувства. Романтика. Свидания. Наследники.
Она также заслужила все это. Но единственный способ, которым я мог помочь, это отпустить ее, а я отказывался это делать.
Бессмысленная болтовня началась, как только мы уселись на свои места. Маленькая Фрида, кудрявая, в желтом клетчатом платье, сидела на коленях у Даллас и ела сжатую между пальцами пищу.
Я спросил о родителях Тома, турнире по гольфу и увлечении полетами на дронах, обо всем этом я заботился чуть меньше, чем мнением Канье Уэста о маргинализированных меньшинствах.
Обрывками я слышал, как Даллас и Кейси обсуждали с серьезными лицами хирургическую подтяжку бровей.
По идиотизму, без всякой причины, кроме неспособности оставить все как есть, я не слушал Тома Рейнольдса, за которым ухаживал несколько недель, слушая разговор Печеньки.
