— Я не рабыня. Когда очнулась после похищения, моим хозяином назвался толстый орионец Кнотте — он несколько дней держал меня с другими пленницами, после чего решил поставить имплант перед продажей. Мне поставили имплант, но гибрид, который должен был меня охранять, вытащил имплант и забрал меня у Кнотте, чтобы самому вывезти с Тайли. Видимо, ничего у этого гибрида не вышло, раз я оказалась в руках тех орионцев.
На Локена мой рассказ произвел впечатление. Да такое, что он остановил кар. Затем повернулся ко мне и уточнил:
— Кнотте-гибрид-орионцы. Такова цепочка, верно?
— Последнее звено цепочки моих «хозяев» — ты, — кивнула я.
— Импланта у тебя точно нет?
— Точно. Так что никто не идентифицирует меня, как рабыню, если ты будешь держать язык за зубами.
— Не будь так уверена в этом. Здесь, на Тайли, не спрятаться. Местные чипированы, рабы с имплантами, а данные всех прочих в базе. Каждый космолет, который отсюда вылетает, проверяют. Тебя найдут и все равно поставят рабский имплант.
— Как же тогда меня пытался вывезти гибрид, раз здесь так тщательно проверяют космолеты?
— Понятия не имею.
— Ладно, цвин с ним, с гибридом. Правильно я поняла: только став твоей рабыней, смогу отсюда выбраться?
— Пока ты не упомянула Кнотте, так и было. Но раз ты уже побывал в его лапах, то дело сильно осложняется. Тайли — практически его планета. Ты слишком приметна, тебя легко узнают и донесут ему о тебе. Любой местный будет рад вернуть пропавшую рабыню Кнотте за вознаграждение. И любой неместный тоже.
— И ты тоже?
— Деньги мне бы не помешали, — проговорил он, глядя в мои глаза. — Но я тебя не сдам.
— Почему? Потому что я спасла тебя в джунглях Гебумы?
— Я сказал тебе тогда и скажу снова: бесполезно ждать благодарности за спасение моей жизни — я ее не ценю.
— Тогда почему ты решил помочь мне?
— Я говорил уже: не хочу нарушать традицию взаимных спасений.
Я нахмурилась — мне было не до игр. Мое положение было таким нестабильным, шатким, что я хотела получить уверенность хоть в чем-то. Самое логичное, что можно предложить, это то, что Локен сам собирается меня вернуть Кнотте. Иначе зачем ему было рисковать, забирая меня у тех орионцев? К тому же он знает о моих способностях и вполне может рассказать об этом Кнотте, чтобы увеличить сумму вознаграждения. Другой причины, по которой беспринципный наемник мог бы меня спасти, нет.
Так как же узнать точно, что у него на уме? Будь я психокинетиком, умеющим читать мысли, для меня получить ответ не было бы проблемой. И какая жалость, что моя эмпатия действует только на животных и гибридов: мне бы сейчас очень пригодился навык читать человеческие эмоции.
Так как же прочитать Локена? Увы, я не видела ответа в его хищных раскосых глазах. Чувствовала лишь, что, как и прежде, от него исходит аура смутной, непонятной природы силы. Как ни странно, примерно то же самое ощущение скрытой силы исходило от капитана Нигая. Но с Нигаем все ясно: он способный психокинетик, обученный военный и вообще — высокородный центаврианин. Но что особенного в Локене? Пока что я не заметила ни единого свидетельства умений, которые делали бы его опасным. Он видится обычным человеком младшей расы…
— Так в чем причина, Арве? — повторила я свой вопрос.
— Почему ты так упрямо спасала Улыбашку? — ответил он вопросом на вопрос. — Почему возилась с ним, искала, когда он пропал, лечила, защищала?
Сердце сжала шипастая лапа боли; мне всегда было больно, когда я вспоминала о тхайне.
— Не могла иначе.
— Это не ответ. Назови четко причину, почему ты его спасала.
— Нет никакой «четкой» причины. Просто я не могла иначе, ясно?
— Вот и я не могу иначе. Ты для меня обуза и проблема, я рискую с тобой. Но оставить вот так, без единого шанса на спасение, не могу.
— Почему я должна тебе верить?
— Не хочешь — не верь. Сейчас же могу тебя выставить, и сама будешь себя спасать, — он нажал на рычажок у панели управления, и одна дверь кара открылась, впуская в салон сухой тяжелый воздух.
— Я не могу тебе доверять, но и без тебя ничего не смогу. Я же ничего не знаю о Тайли! Ты даже не представляешь, каково мне сейчас.
— Это все оставь для жалостливых сопляков. Ты либо остаешься со мной и слушаешься, либо проваливаешь. Что выбираешь?
— Остаюсь, — буркнула я.
Он закрыл дверь и завел кар. Кар быстро набрал скорость; скучный пейзаж за окном смазался, но я все равно смотрела на него, потому что иначе бы пришлось смотреть на Локена, а на него я уж точно не хотела бы смотреть. По крайней мере, сейчас.
— Кстати, что с Улыбашкой? — как ни в чем не бывало, спросил Локен.
— Убит.
Наемник ничуть не удивился.
— Я говорил, что Нигай до него доберется.
Мое настроение стало еще хуже. Я не нуждалась в том, чтобы мне напоминали о неудачах.
— Что ты так насупилась? — в голос орионца вернулись поддразнивающие нотки. — Конец вселенной грядет?
— Ты недавно сам мне сказал, что ничего не выйдет, и что я не смогу покинуть Тайли. Сам же убедил, что шанса нет. Так что не задавай мне идиотских вопросов о том, почему я такая насупленная.
— Я просто сказал, что первоначальный план не годится. Ну-ка глянь на меня, кошечка.
Я не пошевелилась, продолжая смотреть в окно.
— Кошечка? Кис-кис.
— Хватит играть со мной, Локен.
— Я хочу только, чтобы ты на меня посмотрела.
— Зачем? Что, я не видела тебя раньше? — проворчала я, но все-таки взглянула в красивое лицо Локена. Глаза его, казавшиеся на загорелом лице очень яркими, почти светящимися, приобрели лукавое выражение.
— Ты добропорядочная гражданка Союза, Кэя?
— Что за глупый вопрос? Конечно, да!
— Жаль. Потому что добропорядочные гражданки здесь не выживают.
— К чему ты клонишь?
— У меня идея, кошечка.
Я стояла перед считывающим устройством в вульгарных шмотках с чьего-то женского плеча, с ТПТ-устройством, в парике с длинными светлыми волосами, с подведенными глазами, и прижимала палец с крошечной ранкой к губам. У меня для проверки взяли капельку крови.
Если на экране высветятся данные Кэи Миктулы, то меня уже ничего не спасет, да и Локену придется выкручиваться. Однако наемник был уверен, что моих данных нет в базе рабов: данные передаются с имплантом, а импланта у меня нет. Но, кто знает, вдруг Кнотте кропотливо и без помощи крошечного, но такого полезного импланта получил мои биометрические данные и внес их в базу?
«Он не стал бы так возиться с одной-единственной рабыней», — решила я и, убрав переставший кровить палец изо рта, облизнула губы.
— Сделай так еще, — с глупой сулыбочкой попросил один из тех орионцев, которые отвечали за проверку личности каждого прибывающего-отъезжающего на Тайли. Я не удостоила его ответом и постаралась не думать о том, что помимо него на меня плотоядно смотрят другие присутствующие. Кроме одного: сухопарый тонкогубый мужчина в углу комнаты пялился исключительно на Локена. И как-то странно пялился.
Локен сказал, я должна выглядеть так, чтобы ни у кого не закралось сомнений, почему я его подружка. Поэтому я и явилась к ним в обтягивающих брючках, в обтягивающей кофточке, с копной светлых натуральных волос, с легким макияжем. Маскировка сработала: во мне не узнали центаврианку. Спасибо неидеальной наследственности! Я высокая, гибкая, стройная, но, в отличие от идеальных высокородных центаврианок, не худощава, имею формы. Кожа у меня не идеально-белая, а с золотистым подтоном, губы и глаза — совершенно не центаврианские, «вульгарные», как говаривал один мой братец. Раньше я страдала по этому поводу, мучилась осознанием того, что не вписываюсь в строгие каноны красоты, но теперь рада тому, что «не дотянула».
Так у меня есть все шансы облапошить отребье, что так жадно на меня пялится. Они вполне могут поверить легенде, согласно которой я — Мика Тайлер, землянка с примесью орионской крови, девушка и протеже Локена.
