с недетской враждебностью.
— Он мне не нравится! — упиралась девочка, вырываясь из рук отца.
— Что за бес в тебя вселился?! Вернись к принцу и попроси у неё прощения!
Марк и Ишмерай ненавидели друг друга, отчаянно враждовали и с удовольствием пакостничали так, что дом трещал. Пока безоглядно друг в друга не влюбились. Пока не влюбились так, что кружилась голова, что по Карнеоласу и Атии поползли слухи.
Открыв глаза и украдкой вытерев слезу, Ишмерай повернула голову к окну покачивающейся кареты. Через три дня после Рождества Вайнхольды поехали погостить в Телросу к господину Кристофу Вайнхольду, Амалии, Эриху и Грете. Ишмерай сразу приняла приглашение и с облегчением вздохнула, когда карета отъехала от дома.
С того злополучного утра в доме Вильхельмины она больше не виделась с Александром. Проникнуть в дом он не мог, девушка сама запирала на ночь чёрный вход. К Вайнхольдам он тоже не приходил. Две ночи она лежала без сна в кровати, прислушивалась ко звукам на улице и тихо плакала в подушку.
«Я не должна более думать о нём… — мысленно говорила она себе, притворяясь перед Вайнхольдами и Лейлин, сидевшими в карете, что дремлет. — Десять дней в Телросе, и я многое решу для себя. А после приезда смогу открыто глядеть Александру в глаза и более не буду касаться его отношений с Вильхельминой. У нас с ним один путь и одна цель, но после того, как цель наша будет достигнута, дороги наши должны разойтись. Он ничего мне не обещал. Пусть остаётся с ней. Она нужна ему, его к ней тянет. Это его дело… Я этого более не касаюсь. Со своим чувством я как-нибудь справлюсь. Я же не влюбилась, в конце концов. Это просто наваждение…»
Город Телроса был всё также прекрасен. С Мэйдой, Гретой и Лейлин они гуляли по центру, весёлым городским ярмаркам. Мэйда радостно смеялась и получала удовольствие от всего, что видела на своём пути.
Ишмерай не могла улыбаться и смеяться столь же безоблачно. Мысли об Александре продолжали ранить сердце. Она обещала себе отпустить его, окунуться в жизнь без его присутствия и заботы, но с каждым днём образ человека, от прикосновения которого у нее так болело и горело сердце, начал преследовать её всё настойчивее.
Она усиленно возвращала к себе образ Марка, подолгу вспоминая время, проведенное с принцем в Сильване, Атии, Кеосе. Она вспоминала, как он танцевал с ней, целовал, что говорил и как просил ее руки. Девушка вспоминала всё, одиноко сидя в своей комнате, держа в руках свой крест и его кольцо на цепочке. Тихо пела те песни, которые он любил. Но никак не могла отделаться от мысли, что Марка уже более никогда не будет с ней, что он никогда не прикоснётся к ней, никогда не прошепчет, что любит.
Ишмерай с ужасом осознала, что яростное отрицание его гибели за полтора года начало медленно переходить в признание. И причиной этому во многом стал Александр, каждую минуту заставлявший её жить с высоко поднятой головой, жить смело, отважно бороться за себя и ничего не бояться. И чем шире улыбался Александр, чем чаще глядел на неё, тем шире становился этот размах свободы. Он научил её не бояться Хладвига, пережидать беду с высокого поднятой головой. Он научил её выживать и радоваться тому, что есть, даже несмотря на то, что было отнято слишком много. Ведь впереди может быть еще хуже, еще страшнее.
Ранее Ишмерай была уверена, что Аннаб — закат её жизни, сталкивающий её в бездну небытия. Но Александр возразил ей, бросил вызов её отчаянию, печали и горю. И теперь девушка начала понимать, что то был вовсе не закат, а, напротив, рассвет, особенно яркий после столь долгой и непроглядной ночи, и у этого рассвета было одно имя — Александр Сагдиард.
Да, он выбрал Вильхельмину, её любовь и внимание. Да, это ранило Ишмерай и терзало. Ей не хотелось более с ним взаимодействовать и видеть его. Хотелось отомстить. Зачем он пудрил ей мозги? Зачем целовал? Почему не отстранился от неё, когда она первая припала к его губам?.. И что ей теперь делать с этой ревностью?
Замуж за Бернхарда она не хотела. И он начал понимать это. Перед отъездом девушки в Телросу они прогулялись по саду Вайнхольдов. Они расставались на три или четыре недели, ибо Адлар тоже уезжал на север. Он заметил, что Альжбета начала меняться. Она более не опускала ресницы в порыве кокетства, не улыбалась ему смущенной улыбочкой. Она шла с ним рядом, держа голову высоко, а спину прямо. Девушка держалась с ним на равных, со спокойной твердостью отвечая на его вопросы. Бернхард не понимал, чем вызваны подобные изменения, но догадывался, что она сделала для себя какой-то важный выбор и не намеревалась отступаться от него, и выбор этот едва ли был в пользу его самого.
А через несколько дней после приезда в Телросу к Вайнхольдам заехал старший брат жениха Мэйды, Людвиг Шмиц. Этот лощёный молодой человек. Вайнхольды с радостью приняли его и удивились, что он здесь. Хитро поглядывая на красавицу Альжбету, он заявил, что у него в Телросе дела.
Он начал приходить каждый день и сопровождать девушек на прогулках. Людвиг оказался очень приятным молодым человеком, и Альжбета вскоре перестала сторониться его. У него было прекрасное чувство юмора, и вскоре они уже перекидывались шутками, словно добрые друзья.
А когда к Вайнхольдам приехал и младший брат Гюнтер, Мэйда позабыла обо всём, кроме своего жениха. Как только Альжбета осталась предоставленной самой себе, Людвиг тут же завладел её свободным временем чуть ли не полностью.
— Когда вы возвращаетесь в Аннаб? — с улыбкой спросила девушка за игрой в карты.
— Вы меня уже гоните? — удивился тот, взглянув на него с хитрецой.
— Нисколько. У такого блистательного молодого человека, должно быть, множество разных развлечений, которых нет в таком небольшом городе, как Телроса.
— Мои развлечения подождут, — улыбнулся тот. — Мне приятнее провести это время с вами, дорогая Альжбета.
Девушка прекрасно отыграла приступ кокетства, а сама подумала:
«Твой папаша тут же примчится в Телросу и заберёт тебя, как только узнает, с кем ты тут проводишь время…»
Он оказывал ей знаки
