Я закатила глаза, давая понять, как мне надоело слушать бредни Скирты, а сама зацепилась за его слова. Он сказал, что Локен со мной не притворяется. Но это не так. Локен еще как со мной притворяется. Точно так же, как с остальными, он и ведет себя со мной — касается то плеч, то талии, смотрит проникновенно в глаза, на губы, поддразнивает, веселит… В общем, включает механизмы примитивного ухаживания, и эти механизмы работают — начинает казаться, что он и правда неравнодушен именно к тебе одной. Но на самом деле он равнодушен ко всем. А иногда мне кажется, что он и к жизни в общем равнодушен. Сам же говорил, что ему собственная жизнь не ценна.
Скирта неловко задел больной палец, и я вынуждена была прервать рассуждения.
— О, моя госпожа, простите! — воскликнул он преувеличенно сокрушенно.
— Хватит придуриваться! Скажи лучше, давно ты знаешь Ло… То есть Ригана?
— Цикла четыре.
— По всесоюзной классификации это сколько?
Скирта наморщил лоб.
— Лет десять где-то.
— Все это время он был наемником?
— Нет, он был раньше рабом.
Мои брови поползли вверх.
— Рабом?
— Да. А ты не знала, почему он Драный кот? Он участвовал в рабских боях на ставки, здесь, на Тайли, и на других планетах системы. Он смазливый, поэтому зрители, особенно женщины, его звали «котиком». А так как он постоянно нехило получал, и в лицо, то его звали «драным». Каждый раз приходилось собирать по кусочкам. Но живучий он, конечно, и упрямый, — с восхищением проговорил Скирта. — Выкупил себе свободу. И имя выбрал.
— В смысле — имя выбрал?
— Так у рабов ведь нет имен. Становишься рабом — получаешь номер по своему импланту. А так, если хозяин запомнит, может дать прозвище или кличку, как животным.
Я посмотрела на Скирту.
— Ты тоже был рабом?
— Да, я родился от рабыни. С рождения несвободный.
— Как же ты освободился?
— Меня Риган выкупил. Мы с ним на одной ферме жили.
— Значит, вы были друзьями?
— Не были, а есть. Он после боев по несколько дней лежал никакой. Его быстренько осматривали, если были повреждения опасные — кололи регенерационное, и оставляли. Я ему помогал. У него часто бои были.
«О, Звезды. А свою жизнь считала тяжелой»…
— Скажи, Скирта, раз вы были рабами, то у вас тоже были импланты? Как же вы от них избавились? Ведь их, вроде как, невозможно извлечь?
— Извлечь невозможно. Но можно дезактивировать.
Я вздохнула тяжело и отвела взгляд от Скирты. Зачем он рассказал мне все это? Совсем недавно ведь не горел желанием рассказывать ни о себе, ни о Локене.
— … Я это все к чему, — проговорил он, словно отвечая на мои мысли. — Я вижу, Риган тебе нравится. Но ты не лезь к нему и не надейся ни на что… пока, по крайней мере. Он связи нарабатывает. Деньги копит. Мы свалим отсюда и заживем по-другому. Потом…
— Да не нужен мне твой драгоценный Риган, расслабься.
Скирта особенно нежно коснулся моего пальца и с надеждой спросил:
— Тогда, может, тебе нужен я?
— Нужен.
— Правда?
— Правда. Только нужен ты мне как помощник, а не мужчина.
— П-ф-ф!
— Не фыркай. Сам обещал вернуть мне кровный долг.
— Обещал? Не было такого.
— Было-было. Или Скирта не держит слова?
Он вздохнул и с недовольным видом продолжил заниматься моими пальцами.
Побывав на Тайли, я сочла, что эта планета практически дикая. Но, оказавшись на Тои, поменяла мнение. Здесь даже не было космопорта и входного контроля — сажай космолет, где хочешь, и делай, что хочешь. Но что можно делать на планете, большую часть которой занимают песчаные и каменистые пустыни?
Космолет мы посадили в скалистой местности, в которой угадывались кое-какие признаки присутствия людей. Разглядывая в иллюминатор однообразный бедный пейзаж, я не могла поверить, что здесь можно жить. Скирта, стоявший рядом (после приземления он помог мне выпутаться из фиксирующих ремней кресла и встать), сказал с гордостью:
— Легендарная планета Тои.
— Легендарная? — переспросила я. — Почему?
Парень возмущенно на меня взглянул:
— Ты что, прикидываешься? Все знают о Тои!
— Очевидно, не все.
Скирта прищурился, подготовил какой-то едкий ответ, но вспомнил — я не из этой системы, и ничего об ее истории не знаю. Лицо парня просветлело:
— А, точно, ты же не наша… Все время забываю. Когда-то здесь, на Тои, жили особенные люди. Они были самыми рослыми из всей галактической семьи созвездия Орион, и самыми могучими. А еще они отличались тем, что имели дополнительный глаз, третий, прямо здесь, — Скирта ткнул себе в лоб чуть повыше бровей. — Некоторые только с одним глазом рождались, и их почитали, как великих чародеев — то есть психокинетиков. Жили эти гиганты в домах, которые вырубали в скалах, и в пещерах. Сеть тоннелей, ходов, лабиринтов вела в подземные города. Говорят, города эти были очень красивы и освещались заряженными энергией драгоценными камнями.
Я снова окинула взглядом открывающийся из иллюминатора пейзаж. Значит, легендарная планета… подземные города… одноглазые психокинетики… Любопытно. Когда я слушала курс по культурологии других рас в универе, нам не рассказывали, что среди орионцев были выдающиеся психокинетики, да еще и гиганты одноглазые.
— Что случилось с ними? — спросила я.
— Чешуйчатые случились.
Я кивнула — ожидаемый ответ. Из всех рас людей более всего от спящих пострадала орионская. Орионцы первыми стали отвергать власть рептилий и их господство — они уничтожали кладки рептилоидов, а рептилоиды в отместку уничтожали орионские планеты, одну за другой. Эта планета, по крайней мере, не заражена и пригодна еще для жизни.
— Значит, ничего не осталось от великолепия подземных городов?
— Ну, — ответил Скирта с грустью, — кое-что осталось — ходы, пещеры. В них сейчас выращивают эти, как их… ну эти…эо-фиговины…
— Эо-ши? — подсказала я. — Накопители энергии?
— Да, точно — эо-ши. Оставшиеся пещеры отлично подходят под хранилища для этих… эо-ши. Так что планета обитаема, да. Все относительно целые пещеры между собой уже дельцы поделили: обустроили по-современному, рабов набрали, чтобы кристаллы выращивать и продавать. Конечно, с позволения Хозяина.
О неведомом «Хозяине» я слышала уже много раз.
— Кто такой Хозяин?
— Тот, кто всем заправляет. Все планеты этой системы — его. Он все контролирует.
— А имя у него есть? Он появляется открыто?
— Имя его мало кто знает. Он дает указания по передатчикам.
Понятно: Хозяин — серый кардинал.
Я отвернулась от иллюминатора и посмотрела на Локена. Он сидел в кресле пилота и стабилизировал состояние двигателей через планшет — после посадки это была обязательная процедура. Панели управления космолетом уже не слепили беспорядочным миганием; светились только несколько датчиков, и почти все рычаги были заблокированы. Тихо жужжал блок жизнеобеспечения и кондиционирования.
Сейчас все работает исправно. А вот когда мы снижались, все гремело, пищало и тряслось, и я была уверена, что мы точно разобьемся. Скирта успокаивал меня, объясняя, что это нормально, и что при посадке система сильно загружается, но меня не убедило. Никогда без большой необходимости не сяду в космолет не центаврианского производства…
— Эй, Риган, как там двигатели? — спросил Скирта. — Нормально?
— Нормально, — не оборачиваясь, отозвался наемник. — Идите в шлюзный отсек и посмотрите, какие показатели на датчиках. Если в норме — можете выйти наружу. Осторожно только.
— Вот так сразу можно выйти? — удивилась я. — Без адаптации?
— Да брось, мы же в одной системе, — встрял Скирта. — Даже не заметишь, что планету сменила.
— Сомневаюсь!
— Максимум покрутит час-другой желудок, и отпустит, — махнул рукой Скирта, и повел меня к выходу из отсека управления.
Парень оказался прав. Условия планеты Тои мало чем отличались от условий планеты Тайли. Датчики показали, какова температура воздуха, давление, уровень ультрафиолета и радиации, а также содержание кислорода в воздухе. Скирта смело потянул за рычаг, открывая люк.
