ноги подгибаются.
Я осторожно выскальзываю, вниз и в сторону.
Он сначала прижимается к стене лбом, потом без сил сползает на землю, переворачивается, садится, прислонившись спиной.
Из носа катится капелька крови.
И я понимаю, что сейчас мне страшно еще больше, я просто не понимаю, что делать. Бежать, звать кого-то на помощь? Ему плохо. Но его же нельзя оставить здесь. Огонь схлынул, и он просто замерзнет. А сама я никуда не дотащу.
– Я боялся не успеть, – говорит Сандер, тяжело дышит. – Этот огонь… слишком яркий для меня, горячий… я понял, что не могу удержать такой… пытался, но не могу. Я боялся, он либо сожжет меня, либо схлынет слишком быстро, уйдет, я… Но теперь, – он поднимает на меня глаза, – если после этой ночи у тебя родится сын, он получит весь этот огонь. Это важно, Ингрид.
Я не знаю, плакать мне или смеяться.
Он сидит совершенно голый на припорошенной снегом земле. На плечах, на груди сухой тонкой шелухой облезает кожа. Это не вполне ожоги, но выглядит страшновато. А вот ноги обжег по-настоящему, танцуя в огне… Нет, думаю, на нем это заживет быстро, день-два и… Но сейчас это ожог все равно. Сжимается сердце.
Передал огонь нерожденному еще сыну?
– Здесь, в Ормхольме, давно рождаются только девочки, – говорю я. – У моей матери, у моей бабки… у ее бабки.
– У тебя будет мальчик, – говорит он. – Не бойся, ты проживешь долгую жизнь.
Мне хочется плакать.
– А ты?
– Не знаю, – говорит он. – Ты дольше. Я видел…
– Сандер, ты не можешь знать это.
Я опускаюсь на колени перед ним. Чувствую, как он начинает дрожать, от накатившей слабости, от холода.
Но улыбается почти блаженно, беспечно. На сегодня он сделал все, что хотел.
– Могу знать. Ты… – он смотрит вдруг куда-то вдаль, через мое плечо. Так внимательно. – Ингрид, принеси что-нибудь теплое, укрыться.
Я оглядываюсь. Там никого. Я не вижу ничего, на что можно было бы смотреть.
– Что там? – спрашиваю все равно.
– Ничего, – говорит он. – Иди.
Настойчиво. Словно хочет побыстрее избавиться от меня.
Но спорить глупо. Я не понимаю… Я иду.
Когда возвращаюсь с теплым плащом на меху, еще издалека вижу, что перед ним стоит Ульрих. Они о чем-то говорят. Ульрих наклоняется.
Мне, наверно, не стоит мешать? Но, пока меня не прогнали, я хочу знать тоже.
Я подхожу ближе…
И вдруг понимаю, что Ульрих достает нож.
Он убьет Сандера? Почти беззащитного сейчас… Сандер даже встать не может.
Нет!
Внутри вдруг все обрывается.
Я бросаюсь вперед, пытаюсь успеть…
– Нет! Ульрих!
Не остановить.
Ульрих резко оборачивается ко мне, небрежный взмах руки, и передо мной вспыхивает высокая огненная стена.
Я отшатываюсь. И уже почти собираюсь сквозь огонь кинуться, потому что нельзя же так…
Но вижу, как нож Ульрих отдает Сандеру. Тот берет, кивает. Словно все так, как должно быть. И проводит ножом по ладони. Синим вспыхивает кровь. Сандер говорит что-то, глядя Ульриху в глаза.
Он приносит клятву. На крови. Такую, что не нарушить.
Я не понимаю…
И тут же огонь передо мной гаснет, я снова могу подойти. Они закончили, и я не помешаю больше.
– Леди Ингрид! – говорит Ульрих громко, очень спокойно. – Простите, если напугал, но вы немного не вовремя. Все хорошо.
Я подхожу. Ноги почти не гнутся, дрожат.
– Сандер, что ты пообещал ему?
Сандер только качает головой. Не скажет. Это не мое дело, только их двоих. Сидит, закрыв глаза, прижавшись затылком к стене. Я вижу только, как глубоко и тяжело дышит.
– Не волнуйтесь, леди Ингрид, – говорит Ульрих. – Ничего такого, что не пойдет во благо всему Рёйгену.
Потом забирает у меня плащ, накрывает Сандера, а потом подхватывает, охнув, пригнувшись, взваливает себе на плечо.
– Я отнесу его в спальню, сам он не дойдет. Вам обоим стоит отдохнуть.
* * *
Я проснулась утром рядом с ним.
Сандер спал. Я слышала его сопение мне в ухо, глубокое, ровное.
Он лежал, обхватив одной рукой, прижавшись ко мне. Словно стараясь быть ближе, не потерять.
Я едва ли не впервые видела его спящим. Так странно. Он немного хмурился во сне, но скорее сосредоточенно. Хотелось обнять его в ответ, прижаться щекой к груди. У нас ведь все будет хорошо? У нас обоих? Так хотелось услышать это от него.
Несколько минут пыталась лежать тихо и не шевелиться, не мешать ему. Пусть спит. День на дворе, но это не важно. Ему нужно восстановить силы. Но потом поняла, что не могу, рука затекла, попыталась осторожно подвинуться, и он проснулся.
Я улыбнулась ему, даже немного потянулась поцеловать.
В первое мгновение Сандер улыбнулся мне в ответ, так тепло, почти счастливо, и даже потянулся обнять крепче. Но тут же вздрогнул, словно вспомнив что-то.
– Ингрид?
– А кого ты ожидал увидеть? – удивилась я.
Он мотнул головой – никого. Чуть отстранился.
И целовать его я уже не стала. Кольнуло что-то…
Сандер ведь сам вчера попросил меня остаться. Когда Ульрих притащил его и уложил в кровать, тогда у Сандера и сил-то совсем не осталось… Он попросил только, чтобы я осталась с ним. «Не уходи».
А сейчас… Что не так?
Сомнение на его лице.
Я видела, за ночь Сандер вполне восстановил силы, и руки у него теплые, и глаза не такие запавшие, как после огненных танцев. Синие глаза с искорками огня. Его огонь – с ним. Обожженная кожа на плечах и груди выглядит вполне нормальной, только чуть розоватые пятна еще заметны, ноги вот я не видела… но думаю, ничего, жить будет.
Тут не в огне дело.
Он смотрел на меня и
