Непростые умозаключения так расстроили, что я утратила желание жить. Я повалилась на подушку и сложила руки на груди.
– Что это с ней? – удивилась Иллиса.
– До нее дошло, что иного пути, как сдаться мне, у нее нет. Заставила две недели колесить по стране, чтобы отыскать ее. Когда увидел ее у Эльбера, я сразу понял, какую птичку он прячет, – Фельстан наклонился вперед и потрогал пальцем краску на моем лице. Я дернулась и отвернулась. – Илли, найди способ, как смыть эту дрянь.
– Понятия не имею, что делать, – принцесса была недовольна. Ею явно помыкали, и ей это не нравилось. – Я не думала, что она снова намажется.
– Так найди того, кто знает. В городе полно монахов ордена Света и Тьмы. Заплати им, в конце концов.
Иллиса недовольно зашипела, но отправилась выполнять задание.
Глава 24
– А теперь, милая Адель, давай поговорим серьезно, – Фельстан наклонился, желая поймать мой взгляд.
– Вам всем конец, – буркнула я и отвернулась к стене.
– Завтра наша свадьба. Смоешь ты с лица эту гадость или нет, ничего не изменится. Герцог Э даже не догадывается, что ты у меня. Да, был во дворце монах, но ушел. А по какой причине не вернулся, пусть сами гадают. Очень скоро у них откроются глаза, что болезнь косит только их. Осталось лишь подтолкнуть, чтобы эриверцы побежали. И даже если Э рискнет задержаться в Рогуверде из–за тебя, завтра–послезавтра узнает, что ты стала замужней женщиной, и прав на леди Корви–Дуг у него нет.
– Вам всем конец.
– Заладила. Кого мне бояться? Императора? Да он первый будет стоять в очереди, чтобы покинуть Рогуверд. Меня и пальцем не тронут, иначе лорд Джовир ненароком захлопнет портал, через который все они могли бы вернуться в Эривер. Инфанта больна, а значит, и черед императора близок.
– И давно вы знаете о вирусе? – я догадывалась, что болезнь появилась не просто так. Слишком уж вовремя.
– Можно сказать, я сам его создал, – Фельстан поднялся и оправил камзол. Стройный, подтянутый, с гривой дивных светлых волос, он словно красовался передо мной. Положив руку на спинку стула, принял эффектную позу. Я не могла игнорировать этого павлина. Глаза стремились насладиться его красотой. И лорд Корви–Дуг прекрасно знал, какое производит впечатление. – Птичек в столице видела? Ярких певуний? Любой не отказался бы такую в дом взять. А нельзя, если ты не рогувердец. Ярталь – птица, несущая смерть чужакам. Это она изображена на гербе Корви. Ты сама должна знать, какое она имеет значение для Рогуверда. Нет? Папа не рассказывал?
Я помотала головой, чтобы подыграть. Сидела, боясь пропустить хоть слово. Принц Конд наверняка знал о существовании птицы ярталь. Не на этот ли способ изгнания императора он намекал тогда, когда пробрался в особняк? Больной враг – слабый враг. Страх смерти прогонит любого.
– Твой отец был прав. Зачем нежной принцессе знать, каким страшным оружием владеет король? Если бы ты глубже копнула историю, то нашла бы сведения, что когда–то каждому из нас при рождении на язык клали лепешечку, замешанную на желтке птицы ярталь, чтобы сделать невосприимчивыми к той смертельной болезни, которую она несет на своих перьях. Вот и вырастили поколения, не боящиеся птичьего мора.
– Сами рогувердцы знают, что вирус разносит именно ярталь? Судя по разговорам, которые я слышала в толпе, люди не видят связи между болезнью и внезапным появлением в столице ярких птиц.
– Откуда? Кто станет рассказывать о тайном оружии? Мы не одну войну выиграли благодаря чудесной певунье. Без крови, без насилия. Достаточно в доме врага ее пером помахать, чтобы вся семья заболела. А мы красивыми веерами торговали. Месяц – и страна наша. От нас только Хантколь чудом спасся, иначе бы уже весь континент Рогуверду принадлежал. Они догадались, откуда идет мор и, чтобы себя обезопасить, возвели стену.
– А я думала, это Рогуверд от морских чудищ стеной закрылся.
– Нет, милая. Раскусили нас хитрые ханткольцы. Поняли, что ярталь, как и павлин, высоко летать не способен.
Фельстан был доволен собой. И как каждый злодей бахвалился перед жертвой злодейскими делами. Только вот не догадывался он, что я тоже не рогувердка, а значит, велика вероятность, что дитя, могущее принести власть лордам Корви–Дуг, выносить не успею. Помру от заразы. Да и о том, что я вовсе не Адель Корви, выкладывать не стоило, можно крупно нарваться: ярость от осознания, что какая–то нищенка враньем все планы порушила, могла убить быстрее, чем вирус. Павлин и его папочка прекрасно понимали, что народ против предателей, а вот если истинная Корви на трон сядет, то ее семью не тронут. Признают власть законной.
– Да, вы правы. Павлину высоко не взлететь.
Только одного я никак понять не могла, какой резон Конду предавать меня? Чтобы после, когда он свершит все свои коварные задумки, уязвить врага, что тот женился на самозванке? И что с того? Фельстану и его отцу в принципе не важно, кто им принесет корону, главное, чтобы народ был уверен, что я Адель Корви. Скорее мальчишку прибьют, чем меня из дворца выгонят.
– У меня болит голова. Я хочу спать, – произнесла я, желая выпроводить Фельстана. Мне нужно было подумать. В конце концов завтра у меня свадьба.
Дождавшись, когда «жених» выйдет из комнаты, я попыталась встать, но не смогла. Рухнула на подушки и уставилась в потолок. Интересно, котея быстро выведется из организма, или я так и буду испытывать слабость, пока не помру? Существует от нее противоядие или нет? А может, доктор уже подсуетился, ведь у Фельстана нет причины губить мать своего будущего ребенка?
– Черт, хороший способ обездвижить меня, чтобы не дать сбежать, – я обреченно повернулась на бок, не найдя сил снять верхнюю одежду. Да, Фельстан не герцог, тот не позволил бы мне валяться, точно пьянице под забором. Не оставил бы в беспомощном состоянии, раздел бы и укрыл. Гад.
Не успела я помянуть герцога более сильными ругательствами, как в комнату вошли две служанки. Ловко орудуя, они меня раздели. При этом обе старались не смотреть мне в лицо. Я их понимаю. От маски монаха на самом деле жуть
