Решено было обосноваться на ночь в холле, как самом просторном и просматриваемом помещении, и Винни с Модо, перекатив из долины все мотоциклы и разместив их прямо внутри, принялись обследовать верхние этажи на предмет опасности или полезных предметов. То, что в живых в городке не осталось никого, было уже, к сожалению, более чем очевидно. Еще теплилась надежда, что в научной лаборатории сохранились хоть какие-то материалы, с которыми можно поработать. Чарли, не мешкая, взялась за ремонт байков, ибо никто не знал, когда в следующий раз придется на них спасаться или куда-то мчать. Благо, экстренные ремкомплекты марсиане всегда возили с собой.
Мадлин же вместе с молчаливой и больше похожей на призрачную тень Лантан принялась освобождать самое чистое и освещенное пространство в углу холла, расстилая там спальник и готовя аптечку к приходу Тротла. Тот появился достаточно быстро и, увидев поданный девушкой знак, отнес брата на устроенный настил и осторожно уложил его на живот, подкладывая ему под голову остатки свернутой кофты. Рыжий был сосредоточен и ловок, когда опустился рядом с Теллуром на колени и начал проворно доставать нужные ему лекарства из походного медицинского контейнера. Но Мадлин прекрасно видела, как напряженно нахмурены его жесткие палевые брови, как нервно подрагивают прижатые к голове уши, и как все больше сжимаются в тонкую линию кофейные губы, с которых нет-нет, да срывались едва слышные, незнакомые ей ругательства.
Он дал короткое поручение Лантан на марсианском, и та, поспешно кивнув, принялась набирать в большой шприц содержимое разнообразных капсул, которые она доставала без раздумий, словно неплохо знала комбинацию и дозировку.
— Лин, подготовь мне бинты и тампоны, — тихо попросил Тротл, снимая временную повязку и обнажая едва сочащуюся бурой сукровицей рану. — Много.
Последующие полчаса Мадлин послушно разматывала бинты, скатывала их в валики, подавала рыжему, смачивала их в дезрастворе, снова протягивала свежие бинты, сбрасывала в кучу израсходованные и перепачканные горелой кровью, наносила на повязки слои различных мазей, отдавала Тротлу и, сцепив зубы, старалась не обращать внимания на тяжелый, прерывистый хрип, с таким трудом вырывавшийся из груди младшего брата. Прежде чем скрыть чудовищную рану под толстым слоем из пропитанных лекарствами бинтов, рыжий обильно смочил поврежденные ткани целебным соком ципулы. И лишь когда спина черного марсианина была надежно обмотана пахнущей травами и терпкими препаратами повязкой, Тротл сделал в разные части тела несколько уколов из протянутого ему шприца, который Лантан, как ни старалась, не смогла удержать ровно в явно дрожащих пальцах.
Когда все было закончено, Тротл устало поднялся на ноги и, на автомате утерев лоб перепачканной в крови брата рукой, пробормотал:
— Я сделал все, что мог. Держись, Тер… Просто держись…
Мадлин, неуверенно приблизившись к нему, осторожно стерла с его лба алый след и протянула ему баллон с водой. Тротл словно очнулся и, с благодарностью приникнув к горлышку, сделал несколько жадных глотков. После чего стянул с себя мотокуртку и защитную бандану и швырнул все в угол. Мадлин поняла, что ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями.
— Пойдем, Лантан, — потянула она за собой марсианскую девушку, ощущая, насколько холодными были ее бежевые руки. — Понадобится много чистой воды и хоть что-то, чем можно будет укрыть Теллура. У него наверняка начнется сильный жар. Надо исследовать все эти помещения. Вдруг что-нибудь уцелело.
Лантан удрученно кивнула и последовала за ней, включая свой фонарик.
Весь последующий час они вместе с марсианами тщетно обыскивали городок ученых. Все, что удалось раздобыть, это лишь несколько пыльных и не сгоревших одеял, различная металлическая посуда, которая им была ни к чему, чья-то брошенная пара походных ботинок, опустошенные контейнеры из-под лекарств и мотки проводов в старых пластиковых ящиках. Казалось, то, что не уничтожилось взрывами или пожарами, было торопливо собрано и куда-то увезено. То ли теми, кто спасался от врагов, то ли теми, кто нагрянул сюда после, чтобы поживиться плодами сладкой победы. Очевидно одно: никаких следов научной деятельности в городке не осталось. Ни приборов, ни техники, ни компьютеров, ни каких-либо хранилищ информации. Все оказалось тщательно вычищено.
Лишь на самом отдаленном складе Модо отыскал несколько чудом затерявшихся под рухнувшими камнями стены угольных брусков, целых и не отсыревших, которые они смогли пустить на вечерний костер, чтобы приготовить ужин. Да и единственная колонка, снабженная дублирующим механическим насосом, все еще исправно, хоть и со скрежетом, качала чистую воду из глубокой скважины.
Проходя от дома к дому вместе с Лантан, Мадлин все больше падала духом, понимая, что Корпус не подарит им никакой надежды, и двое суток потрачены, скорее всего, зря. Если здесь и оставались какие-то труды и результаты многолетних исследований, то их уже давно кто-то тщательно собрал и либо уничтожил, либо перевез в более надежное место. И где теперь их искать, было совершенно непонятно. Лантан ходила за ней тихой тенью и оживилась, лишь когда они приблизились к уже почти утопающим в наступивших быстрых сумерках жилым баракам. Хлипкие стены не внушали доверия, и Мадлин хотела было остановить девушку, ринувшуюся прямо в гущу темных руин, но та лишь грустно покачала головой.
— Тут был мой отец, — тихо произнесла она. — Я должна найти.
Мадлин вздохнула и не стала спорить. Лантан с этим местом связывало намного большее, чем всех остальных. Она могла лишь последовать за ней, чтобы помочь, если вдруг что. Но остов бараков стоял неподвижно и молчаливо, пропитанный запахами едкой золы, сладковатой пыли и затхлой сырости, которой тянуло из самых черных углов. Крыши давно не осталось, и лишь стены и перегородки все еще вздымались неаккуратными линиями поверх усыпанного каменными обломками пола.
Внезапно Лантан нырнула в какой-то неприметный закуток, разрушенный не так сильно, и замерла у оконного проема. Ее рука протянулась к остаткам подоконника и бережно взяла небольшой блеснувший в свете ее фонарика предмет. Мадлин осторожно приблизилась к ней и с удивлением поняла, что тонкие пальцы цвета молочного какао трепетно поглаживали пыльный овальный жетон на подобии того, что висел на цепочке у Тротла. Только вместо марсианской вязи каких-то слов на этом значке была изображена незатейливая эмблема, в которой четко угадывался силуэт Олимпа, помещенного в солнечное кольцо.
Лантан обернулась к девушке и едва слышно произнесла:
— Это носили они. Отец. Ученые. Земляне. Этот — его. Его комната. Я в ней была, когда приезжала сюда. Больше ничего не осталось.
Мадлин не удержалась и тепло сжала ее руку, державшую столь дорогой марсианке жетон.
— Главное то, — ответила она, — что ты помнишь своего отца и гордишься им.
Непрошеная слеза все же выкатилась из дрогнувших янтарных глаз, прорисовывая соленый след на шерстяной скуле, но Лантан поспешно смахнула ее и сказала:
— Идем. Еще много надо сделать.
Но все же не очень уверенно и немного неловко коснулась руки Мадлин и невесомо сжала в ответ.
Эту ночь их отряд встречал в гнетущей тишине разрушенного городка ученых, разрываемой лишь длинными присвистами явно усилившегося ветра, который несмотря на кое-как перегороженную остатками притащенной откуда-то двери постепенно заносил внутрь холла неприятную песчаную пыль. Костер развели прямо на каменном полу недалеко от оконных проемов. И хоть воздух был вполне теплым и не таким промозглым, как сутки назад, все невольно придвигались к огню.
Мадлин наскоро зажарила на всех остатки мясистых суккулентов, которые они прихватили с собой из долины, и соорудила еще по порции наваристого зеленого супа из сушеных брикетов, поняв, что после непростой битвы всем требовались силы. И действительно, ребята послушно подчистили тарелки и, наконец, занялись своими небольшими, но все же требующими обработки ранами.
