деле ему все равно. Он делает вид, что недоволен твоим присутствием, но что-то подсказывает мне, что на деле все наоборот. Что за игры вы с ним ведете, а?
Я удивилась и засмеялась.
– Не знаю, не знаю. Мне об этом неизвестно. Но, если он вдруг спросит, почему меня нет на этой вечеринке, можешь без стеснения открыть истинную причину. Ему не помешает это услышать, а я его не боюсь.
– Так ты действительно не придешь? Мы с ребятами спрячем тебя от Гектора, если надо будет!
– Не могу, Тревор, прости. Не могу. Не переношу этого человека, вот и все. Хорошо вам повеселиться, увидимся на автодроме!
Мы тепло распрощались, и я вернулась в салон, морально приготовившись к нападкам коллег, но обнаружила их в состоянии такого счастья, что можно было не беспокоиться. От радости они позабыли все вопросы, которыми хотели уничтожить меня за мою скрытность. Настоящее имело для них куда больший вес, чем прошлое. Это меня устраивало.
– И правда не пойдешь туда из-за Гектора? – спросила Эвелина, но, не дожидаясь ответа, подпрыгнула и крепко меня обняла. – Боже, как я рада, что буду там! Спасибо, что познакомила нас с Тревором! Он такой классный!
Я пока не знала, чем для меня обернется такой поворот событий. Однако посвящать друзей в свои планы, конечно, не стала, и просто наблюдала за тем, как все сложится. А сложилось все очень даже удачно.
В тот вечер, когда состоялась пресловутая вечеринка, я сидела дома, лепила под яркой белой лампой и переслушивала любимые песни Johnny Cash. Настроение было соответствующим – тяжелым, безрадостным, полным безразмерной любви к жизни и одновременно убийственным разочарованием в ней. Под эту музыку всегда хотелось переосмыслять себя и свое место в мире, хотелось меняться, быть чистым, как этот удивительно трагический голос, который никого еще не оставил равнодушным.
Мне очень редко кто-то звонил на сотовый, а потому я не сразу поняла, откуда идет посторонний звук стандартного рингтона. Сделав музыку потише, я подняла трубку и услышала голос Эвелины. Она громко и возбужденно заговорила, но смысла я все не могла уловить.
– Постой же, Эв, послушай, успокойся. Что такого произошло? Что с тобой? Я ничего не поняла. Ты можешь рассказать адекватно?
– Ты издеваешься, да?! Здесь Гектор, и он очень, очень зол!
– На кого?
– На тебя, очевидно!
– Так. Рассказывай по порядку.
– В общем: мы с ребятами пришли, и все было отлично. Тревор познакомил нас с гонщиками, в основном приветливые ребята, но есть и не очень, вроде Билла. Мы здорово проводили время, обсуждая предстоящий чемпионат, выпивали, всем было весело. Но тут появился Гектор, естественно, с гаремом своим, и Тревор ему сказал, что мы твои друзья, так и говорит: «Привет, Гектор, а это друзья Сары», и что-то еще, а Гектор нахмурился и спрашивает: «А где же она сама?». Тогда Тревор взял и при всех ему ответил: «Она не пришла из-за тебя, дружище. Не обижайся, но это чистая правда». И, собственно, все подумали, какое ему до тебя дело, верно? Но он как заорал: «Что значит не пришла из-за меня? что значит?..», и так далее, в общем, все подумали, что он уже изрядно выпил, если так разгневался на пустом месте, а он взял Тревора за грудки и трясет, а сам кричит: «Говори мне, что она сказала! Говори!» Ну, Тревор и говорит: «Гектор, успокойся, давай лучше наедине это обсудим», а тот ни в какую: «Что она тебе сказала, я тебя спрашиваю!»
– Ну-ну-ну, и что дальше?! – от услышанного у меня сбилось дыхание.
– А Тревор, фу-ух, дай отдышаться, ему и отвечает: «Она сказала: если тут будет восемьдесят пятый, не пойду, он мне неприятен». Гектор его после таких слов оттолкнул, но несильно, развернулся, чтобы уйти, наткнулся на стул и как врежет по нему ногой! Стул отлетел ярдов на пять, наверное. Все испугались, что он сейчас дом разнесет. А он пошел и налил себе выпить, затем еще и еще, и весь вечер на нем лица не было, несмотря на то, что девушки, как прежде, прохода ему не давали. Я так поняла, его впервые видели таким злым. Чуть позже он порывался поехать к тебе и «все выяснить без посторонних», но никто его не пустил за руль в таком состоянии, да и адреса твоего ему бы никто из нас не сказал. Сара, алло, ты слышишь? Сара?
Со злорадной улыбкой я положила трубку и откинулась на спинку стула. Эвелина не стала перезванивать.
Пусть все горит
– Куда собираешься?
В проеме показался Патрик, скрестил руки, прислонился спиной к дверному косяку. Я стояла перед зеркалом в ванной, в одном полотенце, завязанном крайне небрежно, и Гвен не было дома. Меня поразило, что мужчина вошел сюда даже без стука. Полуобернувшись, я коротко окинула его мрачным взглядом и продолжила расчесывать мокрые волосы, рассыпанные по плечам.
– Тебе дело есть?
– Разумеется, есть.
– Хоть бы постучался.
Патрик молчал и не спешил уходить.
– Ну что тебе нужно, а?
– А ты очень похожа на Гвен. Я только сейчас заметил.
– А ты очень похож на того, кто должен выйти отсюда сейчас же.
– Вы с Биллом больше не общаетесь?
– А что?
– Просто хочу узнать, почему. Может, он тебя чем-то обидел?
– Нет, это была его инициатива. Будто ты заступаться за меня будешь перед Хартингтонами!
– Вы поругались?
– Отвали, Пат. Парень передумал со мной общаться, я недостаточно для него хороша. Доволен?
– Нет, Сара, ты хороша.
Взгляд Патрика стал очень странным, он все еще стоял в проходе, но уже не знал, что сказать, чтобы задержаться здесь. И вновь я ощутила паническое удушение в горле, которое невозможно с чем-либо перепутать.
– Выйди. Мне нужно переодеться.
– Хм? – он, казалось, глубоко задумался, осматривая меня. – Да. Конечно.
Едва он вышел, я закрылась изнутри и долго сидела на полу, успокаиваясь. Затем вернулась к зеркалу и осмотрела себя тяжелым взглядом, нависнув над белоснежной раковиной. Разве могут привлечь такого, как Гектор, эти хищные карие глаза, заостренный подбородок, широкие скулы, обыкновенные темные волосы? И стоит ли мне на что-то надеяться?
Есть большая разница между умением привлечь внимание мужчины своей внешностью и попыткой вызвать к себе временный интерес тем, что уязвляешь его самолюбие. Обладая самой посредственной, как мне кажется, наружностью, я делала ставку на второе. Этим можно добиться внимания, но не чувства. Интерес Гектора ко мне может угаснуть так же быстро, как и возгорится. Я хорошо это понимала.
Пусть на первый взгляд я могу показаться ему заурядной, но вряд ли, познав силу моего характера, он по-прежнему будет воротить нос. Соулрайд и сам, в действительности, далек от совершенства. Но внешность теряет свое значение, когда перед тобой Личность, превосходящая присущие людям стереотипы и пристрастие оценивать только визуально. Личность выше этого,
