Хлёсткая пощёчина привела меня в чувство. Я так опешил, что на какое-то время потерял дар речи, только смотрел на старушку, лицо которой осталось всё таким же невозмутимым. Словно вся моя исповедь была ей глубоко до чёртиков. Если так, то какого хрена ей от меня надо?
Я послал в её сторону уничтожающий взгляд и поджал губы, не в силах скрыть обиду. Какой же я дурак, что повёлся на всю эту ахинею.
- Чего ты хочешь? Чего ты хочешь, Том? Подумай хорошенько и скажи мне. Скажи это вслух и громко, чтобы я поверила тебе.
Да её что, заклинило, в самом деле?
Я поднялся на ноги и встал вплотную, желая доказать, что меня ей не запугать, но на всякий случай напряг руки и сжал кулаки. А что, бабульки бывают очень сильными.
- Сказать вам, чего я хочу? Хорошо, я скажу. Я скажу! - мне стало невыносимо стыдно. Далеко отсюда, в другом городе умирает моя мама, а я шатаюсь по улицам с котом за пазухой и трачу время на общение с какой-то ненормальной. - Я хочу, чтобы мне не указывали, что делать. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Хочу освободиться от всего этого дерьма раз и навсегда. Чтобы мама жила и не чувствовала себя брошенной и никому не нужной. Я хочу, чтобы мой брат был мне только братом и никогда не знал на личном опыте, что такое боль и насилие, чтобы он любил людей, а не уничтожал их. Я не хочу быть богатым и известным, ничего из этого мне не нужно, мне нужна семья, которой у меня никогда не было. Я бы хотел… - глаза снова прорезала острая боль. Я зажмурился и встряхнул головой. Я чувствовал, что сейчас ни в коем случае нельзя показывать слабость, - Я хочу, чтобы с Биллом никогда не случилось то, из-за чего он стал таким. Жестоким, холодным, безжалостным, безразличным. Не человеком. Убийцей.
Губы старухи дрогнули, и я чуть не подавился воздухом от возмущения, заметив как она улыбается.
- Мне кажется, ты лукавишь, не до конца осознаёшь возможные последствия своих желаний.
- Может быть. Единственное, что я знаю и в чём уверен - хуже точно не будет, потому что некуда. Я готов пойти на всё, на любые жертвы, как бы самонадеянно это не прозвучало, если всё то, о чём я только что сказал, сбудется. Мне нечего терять.
Вся доброжелательность испарилась с её лица так же неожиданно, как и появилась. Словно внезапно нахлынувшей волной стёрло надпись на влажном песке. Она сделала шаг навстречу и засунула руку в карман пальто. Я не сдвинулся с места, заворожено следя за каждым её движением. Она была выше меня. Будто грозовая туча нависла сверху, пугая своим величием и непредсказуемостью. Я не мог пошевелиться. Мне не было страшно, я просто действительно не мог контролировать своё тело.
- Раз так - слушай внимательно и запоминай. У тебя есть пять попыток, пять часов на всё. Воспоминания - способ передвижения и ключ к разгадке. Заставь своего брата думать о том, что он усердно пытается забыть и спрятать за пределами своего «Я». О прошлом. Верни его туда, куда тебе нужно. Направь его, и как только почувствуешь, что пора - действуй. Важно не упустить момент, но и ни в коем случае не торопиться. Всего один промах может стать роковым. У тебя нет права на ошибку. Ты всё понял, Том?
На самом деле я ни черта не понял и даже задал вопрос, но изо рта не вылетело ни звука. Я схватился за горло и огромными от недоумения глазами уставился на эту чокнутую.
- Не теряйся, откинь все сомнения, соберись и думай! Знай, это твой последний шанс.
Яркая полупрозрачная вспышка синего света ослепила меня, окончательно сбив с толку. Последним, что уловил из реальности, было жёсткое прикосновение двух её пальцев. Она ткнула мне ими в лоб с такой силой, будто хотела пройти сквозь голову. Тело стало невесомым, на какое-то мгновение мне даже показалось, что я парю в воздухе. И лишь через узкую щель мигающих век - они вдруг стали дьявольски тяжёлыми - я заметил перед собой собственную руку, на которую одна за другой, кружа и покачиваясь, приземлялись первые, лёгкие как балерины снежинки, и тут же таяли, бесследно умирая на горячей коже.
Что-то мокрое коснулось моей щеки. Жалобный голос котёнка звучал всё дальше и дальше, всё тише, тише…
Конец первой части
II ЧАСТЬ
ГЛАВА 1
… все люди тяготеют к необыкновенному, странному; к ужасному даже. Собака не тяготеет к страшному, а только бежит от него; человек тоже бежит, но и заглядывает в него, интересуется. Вот главная у него черта. ©
Открыв глаза, я несколько секунд соображал, кто я, где я, и как долго был в отключке. События последнего вечера, подобно упавшему на стол тяжёлому мешку с монетами, противно и громко звякнули, задев за больное, и я протяжно застонал. Попытался принять вертикальное положение, но чья-то рука бережно и настойчиво оттолкнула меня обратно на подушки. Сил сопротивляться не было. Голова трещала по швам, не предвещая ничего хорошего в ближайшее время, а вращения глазами из стороны в сторону приносили дискомфорт. Такое бывает только, когда…
Я прислушался к своим ощущениям. Всё тело дрожало от холода, хотя я совершенно чётко чувствовал на себе давление явно не одного зимнего одеяла. Так и есть, у меня температура. И только осознав это, я окончательно понял, насколько мне хреново. Во рту настоящая пустыня, сухость в горле нещадно дерёт глотку изнутри. Заложило по всем фронтам. Вот дерьмо.
- Хорошо, что проснулся. На вот, выпей.
На автомате раскрыв рот под подставленную прохладную поверхность стакана, я уже с жадностью осушил почти половину, как мой единственный на тот момент источник жизни неожиданно отобрали.
- Подожди, - Билл что-то затолкал мне в рот и я послушно проглотил это, - И ещё одну. А теперь ложись. Ты весь горишь, словно в аду, - холодная мокрая ткань накрыла мой лоб. Я осторожно прикрыл веки и чуть не застонал от удовольствия.
- Как в аду говоришь? Наверно ты не раз там бывал, раз есть с чем сравнивать, - сказал я, с трудом узнав свой голос, который скрипел похлеще ржавой калитки.
Брат сидел рядом, совсем близко, опираясь на руки, расставленные по обеим сторонам от меня. Он нависал сверху и пристально вглядывался в моё лицо. Его глаза всего минуту назад насквозь пропитанные беспокойством, теперь улыбались.
- Шутишь. Это хороший признак. Но давай-ка ты сейчас лучше заткнёшься и постараешься поспать ещё пару часов. Как раз подействует лекарство - проснёшься новым человеком. А пока всё равно только мучиться будешь, да чушь всякую нести.
Возникать в мои планы не входило. Я и без того знал, что на долгосрочное бодрствование в моём состоянии претендовать не приходится. А ответы на свои вопросы я смогу получить и позже, когда отделаюсь от желания заползти погреться в духовку. Перевалившись на бок, я натянул груду одеял до самой макушки, и, клацая зубами, сжался, стараясь отвлечься от озноба и сосредоточиться на спасительном сне.
Билл, судя по всему в конец обозрев, пристроился к моей спине и обхватил руками кокон, начинкой которого я являлся. Мысленно испепелив его прицельным выстрелом из космического бластера, я с чувством выполненного долга закрыл глаза, решив, что для противостояний сейчас не самое подходящее время. Глупо начинать войну, будучи уверенным в своём поражении.
