— Ты веришь в то, что тот любовник — Борискин биологический отец?
— Я сделаю тест. Думаю, ты понимаешь, что его результаты не имеют для меня значения; дело здесь не в биологии — а в том, что меня могут обязать как минимум позволить ребёнку общаться… с "настоящим" отцом. И матерью.
— Ты уже проверял законодательство, общался с юристами на этот счёт?
— Нет… был слишком ошарашен.
— Они прекрасно жили без Бориски одиннадцать лет. Что изменилось?
— Здоровье, Лаура. Кажется, Ветка искренне любит этого своего… мужа; но он тяжело заболел, а детей у них больше не получилось. Спустя годы эти двое надумали открыть его родителям правду о "внуке". Так что… это скорее воля бабки с дедкой и их одумавшегося тяжело больного сына, а не Виолетты. Это они настаивают — будут добиваться своего всеми правдами и неправдами. Похоже, целое состояние готовы выложить на суды и разбирательства — и просто так не отступят. Но Вете… не знаю… мне показалось, для неё очень важно остаться членом той семьи, иметь доступ к материальным благам; она полностью зависит от семьи мужа в материальном отношении. Ребёнок мог бы обеспечить ей финансовую стабильность, укрепить её положение как матери их наследника, если мужа не станет. Ведь без мужа и внуков она в этой семье магнатов бизнеса никто.
— Господи… какой всё это кошмар, — позволила себе пожаловаться я. — Но, мне кажется, такой мотив завладеть ребёнком отнюдь не здоровый. И суд это поймёт.
— Может, да, а может, нет. Ведь в суд подаёт не сама Вета — адвокаты будут выступать на стороне родителей Ветиного мужа; а старики не виноваты в том, что существование внука от них скрыли.
— Пускай сперва докажут, что это их внук!
— Сделаем тест, — повторил Аскольд. Я боялась представить себе, что он сейчас переживает; всё это свалилось на него, у которого и без того проблем по горло. Я была полна решимости поддержать его во всём и помочь, чем смогу, — когда он вдруг вымолвил с каким-то мучительным выражением:
— Да к тому же…
— Что? — поторопила я.
— Лаура… Я сказал, что считаю тебя своей женщиной, близким моим человеком, и с Борисом вы тоже сблизились, как я погляжу. Просто… не хочу тебе врать. Вдруг к тебе придёт Светлана… она собиралась прийти и всё рассказать. Поэтому будет лучше, если ты узнаешь от меня.
— А что со Светланой? — встревожилась я. — Я тебе не говорила, что она как-то заходила в твоё отсутствие… У нас с Бориской был тогда урок, и я… забыла… извини.
Вот так я наврала.
Но у Есина была для меня новость похуже.
— Лаура, я знаю. Встретила меня у дома позавчера, когда я возвращался с работы после этих шокирующих вестей от Виолетты; Светлана предъявила претензии, что я занёс её в чёрный список в телефоне. Подозреваю, это сделал наш хулиган — он её всегда недолюбливал. Она была в истерике — что я женюсь на своей бывшей жене; приняла тебя за эту самую бывшую жену — как я понял, Борька ей такое сказал, видимо, по-дурацки пошутил… Я пытался втолковать ей, что по крайней мере его слова о том, что между нами с ней всё кончено, шуткой не были; она рыдала, да и сам я был невменяем, на грани истерики после Ветиного появления. И… — было видно, этот рассказ даётся Есину с огромным трудом. — В общем, видя, в каком она состоянии, я пытался её утешить… её — или себя… или нас обоих… и вышло так, что мы с ней… Она рыдала… ну и я сам в стрессе… так что…
— Вы с ней — что? — мне просто не верилось, что так пошло сбылись мои худшие подозрения. — Вы с ней — что? Давай, скажи это! Имей мужество! Что вы с ней сделали, пока я с твоим сыном была в Ванкувере, помогала ему делать домашние задания, успокаивала, когда он плакал, что потерял мать, а потом, едва только он приехал — ты предложил мне забрать его к себе! Что на фоне всего этого вы со Светланой сделали?
— Переспали, — мучительно признался Аскольд. Я вскочила с места, чувствуя отвратительную дрожь внутри и закипающие в глазах слёзы:
— Чёрт! Не говори мне этого! Уж лучше бы молчал! И каково это — каждый день спать с новой женщиной? Вчера — Светлана, сегодня — я, а завтра кто? Может быть, Виолетта?!
— Лаура! Повторяю, единственным по-настоящему близким мне человеком я считаю тебя.
— С близкими так не поступают, Аскольд!
— Я сказал Светлане, что это ошибка, у меня тяжёлый период, и что на самом деле между нами ничего не может быть. Лаура… Она заявила мне, что "собирается бороться" — пойдёт к тебе и всё расскажет. Так что лучше тебе знать.
— А если бы не её угрозы прийти и открыть мне глаза — ты бы признался?!
Аскольд помолчал. Наконец ответил:
— Нет.
— Конечно, нет! Потому что рассчитывал на мою помощь. Потому что только со мной Бориске каким-то образом удалось наладить отношения!
Я умирала без любви — я её жаждала… Но не думала, что получу такое! Столько проблем, раненого ребёнка, который ищет во мне свою мать, — проще найти воды в высохшем колодце; любовника, который, похоже, готов скинуть на меня всех своих баб, а я разгребай как знаешь, да ещё и "сын мой пусть у тебя пока поживёт"…
Глава 15. "Баба, похожая на тебя", и тест на отцовство
Я понимала, что, даже учитывая заблуждения мальчика касательно нашего родства, не только не имею права бросить сейчас Бориску, как бросили меня мои собственные родственники; я не смею даже показать ему, что между мною и его отцом что-то не так. Могу ли я доверять теперь Есину? Он утверждает, что, будучи в шоке от Виолеттиного чудесного воскрешения, просто ошибся, — но… вдруг он всё же захочет сойтись со Светланой, возобновить отношения? Да тем более под её напором. Нет, вступать в эту борьбу за мужчину я была не намерена.
— Знаешь, что, Аскольд… Вместе мы недавно, и на тебя действительно много всего свалилось именно в этот период, когда у нас стали развиваться отношения. Бориску я не подведу — он на меня рассчитывает. Но про нас с тобой сейчас не могу ответить ничего определённого.
— Я понимаю, — согласился тот. — Лаура, тем не менее… очень прошу тебя простить меня. На самом деле мне никто не нужен, кроме тебя. Ни в постели, ни в жизни. И если бы не обстоятельства… и не мой срыв… я бы никогда…
— А какими обстоятельствами и "срывами" ты собираешься оправдываться в следующий раз?
— Никакого "следующего раза" не будет, Лаура. Я люблю тебя.
Я помолчала. Не думала, что признание, которого я ждала всю жизнь, будет произнесено при таких обстоятельствах… И принесёт боль, а не наполнит невообразимым счастьем.
— Да какая же это любовь: любишь одну — а за день до встречи с ней встаёт на другую? Может, ты и в любви на стрессе сейчас признался? Потому что тебе не к кому обратиться за помощью! Домработницу — и ту пока не подыскал!
— Лаура… даже Борис тебя любит.
— Просто мы с ним похожи. Вернее, я была на него похожа в одиннадцать лет.
— Скажи, какую женщину я могу видеть рядом с собой — учитывая отношение к тебе сына?
— Скажи лучше ты, Аскольд: если бы не "отношение ко мне сына" — сказал бы ты мне эти слова про "люблю"? Или оставался бы со Светланой? Но ведь к Светлане не обратишься с просьбой взять к себе Бориску, пока ты разбираешься с Виолеттой и её новой семьёй — не так ли?
В тот вечер как я ни пыталась скрыть своё удручённо-негодующее состояние от вернувшегося с занятий Бориски — "любящий сын" всё-таки заметил изменения:
— Ты постоянно спотыкаешься, роняешь вещи…
— Просто устала с дороги.
Бориска пожал плечами. Он и сам выглядел усталым: хотя перелёт был коротким, встали мы всё-таки рано. Мы уже попрощались на ночь — как вдруг он заглянул в мою комнату и увидел, что я плачу.
— Мама… что-то случилось? Папа тебя чем-то расстроил… Не хочет жениться? Говорит, что не может простить… да?
Как всегда, интерпретирует всё в одном ключе. Как же мне это надоело! Ну когда, когда же он, наконец, поверит мне? Я даже подумала о том, что зря Есин пытается уберечь сына от контактов с Виолеттой. Как долго он будет ограждать его от горе-матери, умирающего отца (пока под вопросом) и бабки с дедкой? Всё равно знакомства с той семьёй не избежать — особенно если тест на отцовство покажет отрицательный результат; интересно, поверит ли Бориска, что его мать — Виолетта, а не я, к которой он уже даже начал обращаться соответствующе? И что тогда будет? Пора заканчивать. Долго ещё всё это будет продолжаться?
