— Надо же! Рассержен на меня! Жениться ему придётся! — разъярилась я. — Я-то всю жизнь об этом мечтала — выйти замуж за изменника! Который продолжает втягивать бывшую любовницу в свои игры — в то время как его самого в разбирательства втравливает новая семейка бывшей жены! Ещё ложе после измены не остыло — а он уже делает мне предложение! Прямо пародия какая-то на мои наивные фантазии! Вот уж сюрпризец!
— Ты не кипятись, а послушай… Чёрт! Я же сто раз сказал — я люблю тебя, Лаура! Даже Светлане это сказал! Будет тебе и любовь, и романтика, — дай только пережить весь этот ужас, а.
— Я не знаю, хватит ли у меня сил, — честно сказала я.
— А как насчёт Бориса — у него много сил? Мы же взрослые, Лаура. Нам и быть сильнее. Я попрошу помощи у Светланы, и адвокат завтра с ней поговорит. Она будет нашим свидетелем в суде, если повезёт и она по-человечески смилостивится после того, что мы с Борей ей устроили.
— Свидетелем? Чего? — не поняла я.
— Так уж вышло, что, кроме неё, других свидетелей у нас нет, — Есин помолчал и добавил со смешком:
— Кроме неё, больше никто не засвидетельствует, что мы с тобой стали встречаться и влюбились ещё до всей этой истории. Просто всё слишком уж быстро: они — в суд, мы — в ЗАГС… Наш брак легко могут счесть фиктивным.
Здорово, подытожила я. Выхожу замуж за мужика, бывшая любовница которого будет свидетельствовать в суде, что наши с ним отношения начались до появления его бывшей жены, с семьёй которой он собирается судиться за сына, рождённого от любовника бывшей жены, ныне — её умирающего мужа… Ну просто апофеоз моих романтических грёз, взлелеянных десятилетиями одиночества!
Глава 18. Аскольд. "Бабка с дедкой"
Помню, как только я увидел Лауру у себя в доме в Роял Вудс — сразу понял: она — наш человек. В меру чудаковатая; в меру красивая, в меру умная. Хотя красивая-то, может быть, как раз и не в меру. Так мне, во всяком случае, говорит моя подлая мужская физиология. Я даже реагирую телом на само её имя, если произнесу его вслух, — так мне головокружительно хорошо с ней. Лаура… с ударением на "а", а не на "у", как я мог бы ожидать.
И неожиданности с той нашей случайной ночи только множились. Не успел я прожить, прочувствовать эту зародившуюся во мне влюблённость, окунуться в неё и насладиться ею — как грянули проблемы. События развивались слишком стремительно, не дав мне возможности сосредоточиться на наших отношениях.
После первого занятия Бори с Лаурой я осторожно прощупал почву:
— Ну что? Снова будем менять репетитора?
— Пока не надо, — не задумываясь, мотнул головой сын. На радостях я угостил его мороженым, хотя был вечер, и на ночь мы договорились мороженое не есть. Боря вдруг спросил:
— Пап, ты всё-таки не хочешь мне ничего про неё рассказать? Никакую настоящую правду?
Мне и в голову не могло прийти, что мальчик к тому моменту прочно укрепился в убеждении, что Лаура — это Виолетта! И надо же, он оказался недалёк от истины — в том смысле, что со временем он сблизился с Лаурой, как с настоящей матерью; а сама Виолетта давно изменила имя, в чём Боря подозревал Лауру.
Но тогда я решил, что Боря заметил мою увлечённость его репетитором. Учитывая начинающийся роман с Лаурой, я не стал врать и покаялся:
— Она мне очень нравится.
— Как Светлана?
— Нет… всё-таки по-другому.
Конечно, по-другому, наверняка решил тогда бедолага Борис. Ведь это моя мать, а ты был на ней женат!..
— Хочу иногда приглашать её погулять, поужинать с нами. Ты не против узнать её получше? — предложил я. Борька загадочно ухмыльнулся:
— Давай попробуем.
— Только без тараканов в сумку, — счёл своим долгом предупредить я.
— Я изобрету что-нибудь новенькое, — снова заухмылялся сын.
Так, ведомые недомолвками, мы пришли к полному раздраю, драке и суду.
Ещё до суда Борис согласился один раз встретиться с горе-родственниками, — но только в моём присутствии. Судя по всему, Виолетта тоже страшилась встречи с сыном; в назначенный час она заявилась в сопровождении свёкров. Никогда не узнававший в Борьке свои собственные черты, сейчас я был поражён, насколько он похож на деда — те же ромбовидные глаза, да и на бабку смахивал; мне сделалось горько, — но потом я вспомнил, что с этими людьми у него гораздо меньше общего, чем со мной. К н и г о е д . н е т
Или нет? Похоже, упрямым характером и силой воли, напоминающей кремень, Боря тоже зародился в бабку с дедкой. Те немедленно объявили внуку, что собираются забрать его с собой, — так что пускай не глупит и мчит туда, где его ждёт подлинное счастье и благосостояние. Мальчик выслушал с насмешливо-снисходительным видом; затем обратился ко всем троим:
— А если бы другие дети были… вы бы приехали сейчас?
Взрослые растерянно молчали, но недолго: всё-таки многолетняя тяжёлая работа в сфере бизнеса за рубежом закалила их волю и скорость реакции. Да и не были бабка с дедкой такими уж старыми; дед вымолвил:
— Что толку предполагать? Сейчас у нас есть только ты, Борис.
— А ваш сын… он уже не сможет выздороветь? Да?
Бабка не сдержалась и заплакала. Дед с раздражением посмотрел на жену; Виолетта вдруг сказала, оглядывая Борю с непонятным выражением — как какое-то экзотическое диво:
— Ты вырос… Похож на Гильермо.
— У него русское-то имя есть? По первым документикам?
— Григорий, — вмешался я.
— Я останусь в Калифорнии с близкими людьми, которых считаю своими родителями, — твёрдо сказал Боря и встал. — Разговаривать нам не о чем. Против моей воли вы ничего не сможете сделать.
— Аскольд! Это ты его так настроил? — воскликнула Виолетта.
— Я не фортепьяно, чтобы меня настраивать, — огрызнулся Боря. — Не инструмент и не переходящий трофей. Ты кроме денег вообще о чём-нибудь думала когда-нибудь? Любишь своего Гильермо? Езжай к нему и поддержи больного. Торгуй своими овощами-фруктами. Мать у меня уже есть.
— Я была молодая и сожалею. Просто выхода не было тогда… Я была влюблена, а его семью преследовали, — сказала вдруг Виолетта. Боря, продолжая меня удивлять, кивнул:
— Ты любила. Не могла расстаться. Ребёнок мешал. Я понимаю. А теперь я люблю. Не могу расстаться. И ты мне мешаешь. Теперь ты меня пойми.
— Сынок, я даже не знаю, как…
— Я тебе не сынок, — оборвал Боря. — Но я в курсе, как с тобой поступили родители и тётка. После этого ты хотела смотреть вверх. А с ребёнком всё время пришлось бы смотреть вниз. Ты не была готова… чтобы только вниз. Да?
Откуда он это взял? Про "вверх" и "вниз". Наверное, уже успел о многом поговорить с Лаурой. И я ревниво подумал, что какие-то вещи сын охотнее обсуждает с ней, чем со мной.
Рыдания бабки усилились; она вдруг упала перед Борей на колени, ужаснув мальчика, и заистерила:
— А мне что делать? Мне, несчастной старой матери, — что делать?! Я родить больше не могу! Один у меня мальчик, один! Я привезла справки, документы привезла — посмотри!
— Насколько я знаю, вы мастер подделывать документы, — съязвил я.
— Но не о здоровье единственного ребёнка! И он умрёт… Что мне останется от сына? Я мать, вся моя жизнь, весь наш бизнес, даже эта Виолетта — всё ведь для него было, ни в чём не отказывали! Мне-то что теперь делать?!
— Какой кошмар, встаньте сейчас же, не пугайте его! — попытался я поднять убитую горем Борину бабку; Боря помог мне и вдруг сказал:
— Всё, что я могу предложить, — съездить к вашему сыну, если вы этого хотите. Из уважения к вашему горю. И только в сопровождении моего настоящего папы. Просто потому, что вы не виноваты, что не знали о внуке. Вы, наверное, неплохая мать, любите сына. Но если вы продолжите мотать нервы моим родителям и пытаться настоять на опеке в суде — мы никогда не будем общаться. Это я вам гарантирую.
— Я понимаю, ты обижен, — всхлипывала пожилая женщина. Борис возразил:
— Не обижен… а расстроен, что ваша ложь доставила мне и моим родителям столько неприятных минут.
