– У отца инсульт. Он в больнице.
Через десять минут мы мчим по автостраде обратно в город. Наспех умытые, все еще помятые после сна. Я – в том же откровенном платье, слава богу, в кроссовках, Ярик – в спортивной майке и брюках. Рубашка и шорты валяются на заднем сидении. Пальцы Жарова впиваются в руль, он и не подозревает, каким взволнованным выглядит. Что бы ни происходило между ним и дядь Вовой, я знаю, он любит отца.
Разговоры отходят на второй план, я кладу ладонь на его колено и чуть сжимаю, чтобы показать – я рядом.
– Не гони так, пожалуйста. Мы успеем. Все будет хорошо.
Он кивает и немного снижает скорость, но после светофора разгоняется вновь.
Дальше и вовсе самое настоящее кино. Ну вы представляете, в каком виде мы маме показываемся?
– Ему делают томографию, – поясняет она Ярику, который уже подлетает к белым халатам.
Меня оттесняют к стене. Я не лезу, просто стою за спинами двух любимых людей. Им сейчас нужна поддержка больше, чем мне. Я слушаю про какую-то тромболитическую терапию – дежурный врач объясняет, что дядь Вове ввели препарат, растворяющий тромбы. Говорит, пациента вовремя привезли, инсульт не должен повлечь серьезных последствий.
Его оставляют в блоке интенсивной терапии, но обещают проинформировать, как только состояние улучшится и дядь Вову смогут перевести в обычную палату. Я от радости готова хлопать в ладоши. Это ведь хорошо, да? Но Ярик, кажется, не согласен: отводит врача дальше по коридору и очень долго беседует с ним. Затем они скрываются в кабинете.
Я слышу громкий усталый выдох и вспоминаю о маме. Она выглядит такой напуганной. До сих пор. Сажусь рядом с ней на скамейку и обнимаю. Она ведь всегда поддерживала меня, теперь моя очередь.
– Я испугалась, Рит. Вызвала скорую, а они так долго ехали. Я считала секунды.
Мама крепко сжимает ладонь.
– Все будет хорошо, – не устаю повторять эту фразу сегодня. Если много раз повторить, может, так оно и будет?
– Будет. Конечно будет. – Она немного покачивается вперед-назад. – Вы вместе приехали?
Мама резко меняет тему, я нахожу ее глаза.
– Я не хочу врать, давай позже поговорим.
Как раз в этот момент рядом возникает Ярик.
– Он будет отдыхать, – говорит. – Если все пройдет хорошо, сможем навестить его вечером. У отца будут лучшие врачи и лечение, как только переведем отсюда.
Мама бросается обнимать Жарова, а я просто топчусь рядом. Он предлагает отвезти нас домой, потому что ему нужно «кое-что уладить».
– Но ты успеешь на самолет? – спрашивает вдруг мама, а у меня внутри обрывается все.
– Я никуда не лечу, – слышу ответ.
Мама удивленно смотрит. Видимо, все читает по лицу, потому что оставляет нас вдвоем.
– Подожду внизу. Нужно воздухом подышать, голова разболелась.
Мы с Яриком стоим друг напротив друга молча. Я вижу темные круги у него на лице, полопавшиеся сосуды в глазах, смятую футболку. Представляю, как сама выгляжу со стороны, но мне, если честно, пофиг.
– Мы сумеем позаботиться о дядь Вове, не переживай, – зачем-то говорю я сущую глупость. – Если тебе срочно нужно вернуться…
– Не нужно.
– Что?
– Сейчас. Мне. Не нужно. Никуда. Возвращаться. – Он повышает голос, медсестра грозно шипит на нас. – Я сдал билеты еще утром, а Грейс… она пытается манипулировать мной в собственных целях, только это никоим образом не касается тебя.
Кристина сказала, он жениться собирается, – слышу в голове мамин голос. Но Жаров берет меня за руки и смотрит в глаза.
– Я не готов сейчас уехать.
– Но…
– И не хрена это не было ошибкой, вдолби уже себе! Поняла?
Он говорит резко, но я ничуть не обижаюсь. Смысл, суть его слов намного важнее. Ярик сказал, это не было ошибкой. Он сказал, не готов уехать. Это все правда происходит со мной?
– Посмотри на меня, Рит. – Слушаюсь без возражений. – Я уже сделал выбор. Еще вчера, когда пошел до конца. Для меня эта ночь тоже много значит.
Ярик наклоняется и целует в лоб. Мягко, нежно. Задерживается губами и будто бы нехотя отрывается.
– Осталось лишь разгрести кучу дерьма под названием «моя жизнь», – наконец улыбается, и я снова дышу. – Поехали, нужно отдохнуть, на тебе лица нет.
– А как же ты?
– У меня есть важные дела, – говорит без объяснений и подталкивает на выход.
– Но…
– Давай так – ты поспишь, а вечером мы пойдем гулять, договорились?
– Это свидание?
Боги, я флиртую?
– Все может быть. А теперь – вперед.
Я не продолжаю спор, киваю и, специально качнув бедрами, обгоняю Жарова. Он только на парковке равняется со мной и мамой, спешит в машину. Я догадываюсь почему – наверное, закидывает шмотки в багажник. Еле сдерживаю улыбку, забираясь на переднее сидение, мама как раз отвечает на звонок свекрови, успокаивает ее и передает привет от Ярика. Его бабушка на Крайнем Севере, я никогда ее не видела.
Жаров негромко включает музыку и делает вид, что наклоняется к бардачку, а сам вдруг лапает мои коленки с грязной ухмылкой.
– Пздц, каждый раз садясь в тачку, буду думать о сексе с тобой, – шепчет тихо.
У меня щеки румянцем покрываются. Потому что думаю о том же. Здесь теперь даже пахнет по-другому. Нами. Любовью.
Глава 21
Макс Барских – Займемся любовью
Ярик, закинув нас с мамой, переодевается и уезжает, а я очень внезапно чувствую, что начинаю расклеиваться. Рядом с Жаровым держала себя в форме, но, едва за машиной закрываются ворота, я облокачиваюсь на барную стойку и зарываюсь пальцами в волосы.
Что же происходит? Что будет дальше? На сколько он задержится здесь? Что все это значит? Как мы будем общаться? Займемся ли еще сексом? И да, на последний вопрос у меня уже есть ответ, потому что взгляд у Жарова был многообещающий. Я будто детально рассмотрела, что он собирается сделать со мной, пока шла в дом, то и дело оборачиваясь и спотыкаясь. И, если честно, уже это предвкушала.
Хлопок двери возвращает в реальность, где у меня есть дела поважнее, чем терзать себя сомнениями и гадать о будущем. Я включаю чайник, завариваю любимый мамин чай с мятой и несу его в родительскую спальню. Сейчас я должна позаботиться о ней.
Наверное, от нервного перевозбуждения – у каждой от своего – мы, лежа в обнимку прямо поверх покрывала, быстро отключаемся под монотонный голос ведущего новостей. Правда, уже через двадцать минут я оживаю и выскальзываю из комнаты, полная сил. Ощущение, будто перезагрузилась. После того, как принимаю душ, и подавно. Во мне столько неуемной энергии, столько вопросов в голове и такая каша в мыслях, что я берусь резать овощи, тереть сыр, лишь бы занять себя чем-то. Ярик всегда обожал лазанью. Почему бы не приготовить лазанью? Не для него, но… Ладно, хотя бы себе нужно признаться, что для него.
Пока я ищу мускатный орех среди специй для соуса бешамель, размышляю о том, как мне повезло. За двадцать лет наслушавшись от девочек, каким ужасным может быть первый раз, я готовилась к худшему. К самому худшему, если честно. А мне даже толком больно-то не было, кровью тоже не истекла. Вспоминаю тот миф о балеринах, что теряют девственность во время растяжки, и долго смеюсь. Может, конечно, алкоголь притупил неприятные ощущения, а может, это из-за Ярика, только я счастлива, что все случилось именно так, а не иначе. Спасибо, падающая звезда.
Когда я выкладываю слои на противень, посыпаю пармезаном и запихиваю блюдо в духовку, время начинает тянуться неестественно долго. Я не нахожу себе места. Проходит только десять минут ничегонеделания, а пальцы уже так беспощадно зудят, вертят телефон, включают и выключают экран. Мы с Яриком никогда не переписывались, но у меня всегда был его номер.
А вот у него твоего нет.
К черту! Не сдерживаюсь, спрашиваю, когда он будет. И даже не успеваю закрыть окно чата. Мое сообщение читают сразу, затем появляются многоточия – пользователь печатает ответ.
