знаю, как помочь ей вернутся к жизни. Она, как потухший цветок, смотрю на нее и украдкой вытираю слезы. В женскую консультацию не хожу, когда звонят сразу сбрасываю, боюсь, не знаю еще, как отреагирует Асият. Свой телефон она выключила и убрала в шкаф. Давая понять, что ни с кем разговаривать не хочет.
Папа приезжает почти каждый день, привозит разные вкусности от фруктов до тортиков. Проведывает Асият, пытается разговарить, но та лишь отвечает кивком, и в глаза папе не смотрит. Слава Богу он вопросов не задает, лишь требует, чтобы Асият поехала к врачу.
— Может ей нужно обследование? Не может человек быть здоровым и лежать целыми днями! — это он кричит на меня, когда я выхожу провожать его.
— Ей просто нужно время!
— Клянусь, если до конца этой недели она не встанет на ноги, я силком потащу ее в больницу! — осматривает меня, — и тебя тоже, ты мне не нравишься! Бледная и с черными кругами под глазами! — это меня уже пугает, но я уверяю его, что со мной все в порядке, просто из-за переживаний.
— Надеюсь, — и как обычно целует в лоб и уходит.
В понедельник Асият будит меня с утра.
Открываю глаза и удивляюсь, она стоит одетая и причесанная передо мной. Как я могла так крепко уснуть, чтобы не услышать шум? Я подрываюсь с места.
— Что случилось? Мы куда-то идем? — тру глаза, думаю, может я все-таки во сне? Но нет, она по прежнему стоит, красивая, передо мной. Немного похудела, щеки по прежнему бледные, взгляд тусклый, но я верю, все пройдет и она вернется к жизни. Я никаких вопросов не задаю, стараюсь обходить эту тему.
— Я ухожу.
— Что значит — я ухожу? — я наспех натягиваю джинсы, которые висят на спинке стула и натягиваю свитер, — я иду с тобой.
— Зачем? Спи, я просто тебя разбудила, чтобы ты не волновалась.
— Я и так буду волноваться, поэтому иду с тобой.
— Ладно, собирайся тогда, выпей чаю. Не хочу, чтобы шла голодная.
— Со мной ничего не случится.
— Малыш голодный, поэтому выпей чаю с бутербродами, — она смотрит пустым взглядом, — я подожду.
— А ты… ты пила? — мне становится не по себе, и в то же время грустно. Она впервые заговорила о ребенке.
Я большими глотками пью горячий чай, обжигаю язык. Тороплюсь, вдруг Асият передумает и пойдет одна? Тогда мне мучатся и волноваться до ее прихода? Нет уж! Бутерброд хватаю с собой, доедаю в такси, которое вызвала Асият.
— В многофункциональный центр, — просит Асият у водителя, мы пристегиваемся и едем молча.
В МФЦ снимаем верхнюю одежду и проходим к стойке администратора.
— Здравствуйте, я хотела бы выписаться с места прописки.
— Выписаться? — я смотрю ошарашенным глазами на Асият, которая спокойно забирает талон и шагает в зал ожидания.
Мы сдаем документы на выписку. Девушка предупреждает, что без регистрации можно пребывать лишь три месяца, потом обязательно нужно обратиться в паспортный стол, чтобы зарегистрироваться.
По возвращению домой, Асият достает из холодильника вчерашний ужин, греет и мы садимся за стол. Меня немного поражают изменения в Асият, но я радуюсь, когда она кушает с аппетитом и заставляет меня есть больше обычного. Ругается и просит, чтобы я сходила в женскую консультацию, потом и вовсе добавляет, что пойдет со мной. Все бы ничего, только вот боюсь за ее психику. Там очень много беременных, а она уже нет. Когда мы раньше с ней ходили на прием, она часто говорила, что скоро у нас тоже вырастут огромные животы, и мы станем такие же неуклюжие, неповоротливые, как все беременные девушки на больших сроках.
— Злата, а у нас есть огромные пакеты?
— Огромные?
— Ладно, подойдут и мусорные мешки.
— Для чего?
— Поможешь? — она открывает шкаф и вытаскивает все свои вещи. Мы вместе собираем ее вещи, потом я не сдерживаюсь и срываюсь на плач.
— Ты уезжаешь куда-то?
— Нет, ты что? — она обнимает меня, — Что за мысли?
АСИЯТ
Я дышала, пока во мне билось сердечко моего малыша.
Я жила, пока ощущала толчки, маленьких ножек и ручек.
Всегда представляла, какие они, на разных стадиях беременности.
Я купила книжку “Беременность от зачатия до родов”.
Мы раз в неделю вместе со Златой читали и смотрели таблицу, где прописано на каких сроках сколько весит ребенок. И я знала примерно вес моего малыша. И малыша Златы.
Кто сказал, что чудес на свете нет? Ощущать в себе толчки ребенка-настоящее чудо! Кажется больше в жизни ничего не надо, лишь бы твой ребенок был жив и здоров. Я каждый раз благодарила всевышнего, когда все анализы приходили в норме. Радовалась, ждала появления на свет своего малыша. Я так хотела поскорей его обнять, уткнутся носом в шею и вдыхать запах ангела. Знать, как пахнут ангелы. Всегда слышала от старших, что младенцы пахнут ангелами. Знаю, что рожать больно, но никогда не задумывалась об этом.
— Все рожают и мы родим! — всегда подбадривала трусишку Злату, которая твердила, что родит только под эпидуральной анестезией или при помощи кесарева сечения. Она жутко боялась, когда смотрела всякие ролики, где женщины кричат, что умирают. Паниковала и впадала в депрессию, пока я не попросила, требовательно, не смотреть подобные ролики.
— У меня будут совместные роды! — шутила Злата, смеялась, держась за живот.
— С кем? — когда она впервые мне об этом заявила, я было подумала, что Валера вернулся.
— С тобой, с кем еще.
— Со мной? — я, как наивная дурочка, повелась на эту шутку.
— А что? Ты уже будешь с опытом, подскажешь, поможешь, если я сделаю что-то не так.
— Я же буду с малышом, как я поеду с тобой? Я бы поехала, честно, но малыш..
— Да шучу я, успокойся.
— Укушу!
А теперь…
Меня будто нет. Тело ходит, без души.
В животе пусто.
Я боюсь, ужасно боюсь трогать свой живот, где недавно жил мой малыш.
Иногда до дрожи, до сильной острой боли, боюсь своего пустого живота. Особенно по ночам. Меня передергивает и в животе стреляет острой режущей болью, когда приходит осознание, что малыша нет.
Боюсь пошевелиться, когда ложусь на бок, чаще всего лицом к стенке, так и остаюсь лежать. Руки держу поперек груди, не дай всевышний, во сне опустить руку к животу, все. Паника накрывает с головой и я просыпаюсь в холодном поту.
Не могу никак объяснить свой страх. Страх трогать пустой живот. Я пустая и в душе большая дыра, которую ничем уж не наполнить. Там грусть, тоска,
