1892 года. По прежнему закону число евреев-гласных в городском управлении ограничивалось одною третью общего состава гласных и, кроме того, запрещалось избирать еврея на должность городского головы. Несмотря на эти ограничения, евреи в «черте оседлости» играли очень видную роль в городском самоуправлении и выдвинули из своей среды крупных муниципальных деятелей. Это не нравилось инквизиторам из министерства Дурново— Плеве; они решили совершенно устранить евреев от участия в городских выборах. «Городовое положение» 1892 года совершенно лишило евреев права избирать и быть избираемыми в городские думы, предоставив только местной администрации право назначить по своему усмотрению гласных-евреев в числе, не превышающем одной десятой части всего состава думы, причем эти гласные «полицейской милостью» не могут быть членами исполнительных органов думы — управы и различных комиссий. Таким образом, даже там, где евреи составляли большинство городского населения, они могли иметь в городском управлении лишь мнимых представителей из лиц, угодных администрации, да и то в размере не более 10% общего числа гласных. Так создался закон обратной пропорциональности представительства: большинство плательщиков городских налогов должно было подчиняться меньшинству, которое вело городское хозяйство во вред еврейским интересам.
Исключительно желанием оскорбить, унизить еврея, прикрепить к нему средневековый отличительный знак был вызван целый ряд законов того времени. Закон «Об именах» (1893) установил уголовное наказание для евреев, называющих себя в общежитии «не теми именами, какими они означены в метрических книгах». Усвоенный многими образованными евреями обычай переделывать свои имена на русский лад (Гирш — Григорий, Вольф — Владимир и т. п.) мог теперь привести на скамью подсудимых; даже исправление искаженного в метрической записи имени не допускалось: нельзя именоваться вместо Иосель — Иосиф, вместо Сруль — Израиль и т. п. Полиция в некоторых городах возбуждала преследование против евреев, «присвоивших себе христианские имена» в газетных публикациях, на визитных карточках и дверных дощечках. Какой процесс-монстр могло бы возбудить еврейство против христианского мира, который присваивал себе библейские имена на протяжении многих веков!
Новый паспортный устав 1894 года предписывал обозначать во всех еврейских паспортах наружные приметы их владельцев, хотя бы последние были грамотны и могли помещать на паспорте свою подпись, между тем как грамотные христиане освобождались от обозначения примет. Тут сквозило оскорбительное недоверие к евреям как лицам подозрительным. Полицейская практика в некоторых местах придумала специальный знак для еврейских паспортов: в них вероисповедание владельца обозначалось красными чернилами, чтобы оно бросалось в глаза властям при регистрации. Даже в редких льготных законах правительство умудрялось проводить враждебную тенденцию. Закон о хедерах (1893), положивший конец гонениям на эту традиционную школу, закрепил за нею исключительно религиозный характер и тем изъял из нее преподавание общеобразовательных предметов. Бывали примеры привлечения к суду содержателей хедеров, «меламедов», за обучение детей русскому языку и арифметике.
Самым страшным бичом в руках правительства оставалось, конечно, выселение из внутренних губерний. Этот бич ударил по тысячам еврейских семейств в 1893 г., когда циркуляром министра внутренних дел Дурново был отменен льготный циркуляр 1880 года, узаконивший в силу давности пребывание вне «черты оседлости» ранее поселившихся там евреев. Изгнание грозило многим тысячам семейств, проживших десятки лет вне «черты оседлости» и основавших там промышленные предприятия. Только выяснившаяся на практике трудность выполнения такой массовой казни во многих областях заставила правительство идти на уступки: в Прибалтийском крае высылка старожилов была отменена, а в великорусских губерниях она была отсрочена на год или два,
Личная юдофобия царя сказалась в указе об исключении крымского курорта Ялты из черты еврейской оседлости и о выселения оттуда сотен семейств, не приписанных к местному обществу (1893). Новая репрессия не была официально мотивирована, но все знали, чем она вызвана: близ Ялты находилась царская вилла Ливадия, где Александр III любил проводить осень, и число евреев нужно было там низвести к незаметной величине. Во избежание полного разорения выселяемых многим были даны отсрочки, но по истечении срока обреченных беспощадно изгоняли. Последние партии изгнанников вставили Ялту в октябре и ноябре 1894 г., в дни траура по Александру III. Царю суждено было умереть (20 октября) близ того города, который ради него очищался от евреев. В те дни, когда останки покойного везли по железной дороге в Петербург, по тем же рельсам катились поезда с еврейскими изгнанниками из Ялты в «черту оседлости». Так символически кончилось 14-летнее царствование Александра III. Начавшись погромами, оно завершилось изгнаниями.
§ 21 Продолжение гнета при Николае II (1895-1900)
В течение XIX века смена лиц на царском престоле сопровождалась переменою системы управления. Каждое новое царствование являлось, по крайней мере вначале, противоположностью предыдущему. Поворотом к либерализму начались царствования Александра I и II, поворотом к реакции — царствования Николая I и Александра III. Со смертью последнего должна была при таком чередовании наступить очередь либерализма, но тут действительность обманула ожидания оптимистов в русском и еврейском обществе. Самым тяжелым для России, и в особенности для ее еврейского населения, оказалось царствование Николая II, слабоумного человека, слепо верившего в свое «божественное» призвание — сохранить в России самодержавие и бороться с освободительным движением. В речи, обращенной к либеральным депутатам дворянства и городов, мечтавшим о конституции, молодой царь сказал (17 января 1895): «В последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекающихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах государственного управления. Пусть все знают, что я буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный родитель». В этот фатальный момент все почувствовали, что деспотизм не уступит и что предстоит еще долгая борьба, прежде чем Россия превратится из полицейского государства в правовое. Почувствовали и евреи, что 14-летняя война с ними будет продолжаться. Не было никакой надежды на улучшение их положения, когда у власти оставались те же сановники: обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев, министр внутренних дел Дурново, вскоре замененный не менее реакционным Горемыкиным, либеральный в душе, но ловко приспособлявшийся к реакционному курсу министр финансов Витте. О чем думал Победоносцев в начале нового царствования, видно из его отчета царю о состоянии православной церкви в 1895 году. Обер-прокурор Синода сокрушался о том, что евреи оказывают вредное влияние на религиозные убеждения своих домашних слуг из христиан: «Малолетние, прожив у евреев несколько лет, совсем забывают православную веру. Расшатываются верования и у взрослых. Духовники с ужасом выслушивают на исповеди еврейских слуг те неистовые хулы на христианство, Спасителя и Божию Матерь, которые извергают евреи и которые через прислугу могут распространяться в народе». Такими донесениями, поразительно напоминающими жалобы средневековых
