видное место в еврейском национальном движении.
Рядом с этим «мечтателем гетто» стоит трезвый западник Клод Монтефиоре (род. в 1858 г.), из аристократии лондонского Вест-Энда, теолог-рационалист и реформист. Возвращение к библейскому иудаизму и отречение от всей позднейшей исторической традиции — таков идеал Клода Монтефиоре, развитый им в ряде лекций и проповедей («Aspects of Judaism», 1895) и в форме дидактического комментария к Библии («Bible for home reading», 1896-1899). Лишенный национального покрова и сведенный к абстрактному «теизму», библейский иудаизм позже сочетался в уме Монтефиоре с евангельским учением, и он поднял старый вопрос о слиянии основных идей иудейства и христианства. Его товарищем по части пропаганды «либерального иудаизма» был Израиль Абрагамс (1858-1925), проповеди которого также напечатаны в сборнике «Аспекты иудаизма». Лучшая историческая работа Абрагамса «Еврейская жизнь в средние века» («Jewish life in Middle Ages», 1896) составлена по образцу культурно-исторического труда Тидемана. Вместе с Монтефиоре Абрагамс основал в 1889 г. научный трехмесячник «Jewish Quarterly Review», английский двойник парижского «Revue des etudes juives». В этом журнале помещал свои исследования, между прочим, лектор Т алмуда в Кембриджском университете Соломон Шехтер(1847— 1915), который прославился открытием каирской «Генизы», где оказались затерянный еврейский подлинник Притчей Бен-Сиры и многие акты из эпохи Гаонов. Выходец из Румынии, Шехтер писал свои научные труды по-английски («The Wisdom of Ben-Sira», «Saadyana», «Studies in Judaism», 1896-1902). Для разработки истории евреев в Англии было учреждено в 1887 г. специальное Историческое общество (Jewish Historical Society of England), которым руководили Люсьен Вольф и Джозеф Джекобс. Вольф был выдающимся публицистом, печатавшим политические статьи как в общих, так и в еврейских журналах (особенно в лондонском еженедельнике «Jewish World»). Из его исторических работ наиболее известна монография о Манассе бен-Израиле («Manasseh ben Israel’s Mission to Cromwell», 1901). Джекобс был организатором «Русско-еврейского комитета» и всей той газетной кампании, которая привела к английским протестам против российских гонений на евреев. Его труды по ранней истории английского еврейства («Jews of Angevin England», 1893), как и другие его работы, по части еврейской истории, этнографии и статистики («Sources of Spanish-Jewish History», 1894; «Studies of Jewish Statistics»), содержат немало научного материала.
«Восточный ветер» внес свежую струю и в неподвижную атмосферу еврейской жизни в Голландии. Через эту страну также ежегодно проходили партии эмигрантов из Восточной Европы, которые по пути в Америку останавливались в порту Роттердама и часто оставляли в стране группы семейств. От этого притока переселенцев еврейское население Голландии увеличилось за последние два десятилетия XIX века (в 1881 г. было 82 000, а в 1899 г. — 104 000). Половина всех голландских евреев находилась в Амстердаме. Их гражданские права никем не оспаривались, а участие их в политической жизни страны было слишком незаметно, чтобы возбуждать политические страсти на национальной почве. Здесь были одинаково слабы и сила притяжения, и сила отталкивания между еврейским и христианским обществом. Эта взаимная сдержанность при формальном гражданском равенстве предохраняла обе стороны от конфликтов, причинявших столько горя евреям соседней Германии.
Не убереглась, однако, от модной болезни антисемитизма католическая соседка Голландии, Бельгия. Туда зараза была занесена из родственной по языку и религии Франции. В тот самый год (1898), когда антисемитизм шумел на улицах Парижа в связи с «делом Дрейфуса», горсть бельгийских антисемитов пыталась поднять такое же движение у себя дома. Клерикалы, заседавшие в сенате, требовали отказа в натурализации еврейским переселенцам. При обсуждении в сенате законопроекта о разносном торге антисемиты уверяли, что все евреи в Бельгии занимаются этой профессией в ущерб нормальной торговле. На это сенатор-еврей Гирш возразил, что коробейников в стране насчитывается 17 000, а евреев во всей Бельгии только 9000, считая в том числе жен и детей, т. е. менее 2000 семейств, — следовательно, они не могли монополизировать разносный торг. В том же году клерикалы пытались воскресить юдофобию при помощи одной из тех средневековых церемоний, о которых Европа давно забыла. В Брюсселе заседал католический конгресс, в котором участвовали высшие сановники церкви различных стран. В воскресенье, 17 июля, члены конгресса устроили торжественный крестный ход по улицам по случаю «чуда», совершившегося в этот день в 1370 году: евреи тогда будто бы прокололи церковную гостию для оскорбления символа тела Христова, но из хлебного символа потекла кровь, и обнаруженные святотатцы были сожжены на костре во славу Божию. Память этого мнимого чуда праздновалась теперь шествием по улицам Брюсселя десятитысячной толпы, с кардиналами и епископами во главе. Либеральные и радикальные газеты протестовали против этой манифестации, ворвавшейся из мрака XIV века в современность; местами либералы и социалисты устраивали контрдемонстрации против поповской затеи. Вскоре, однако, эта мгновенная вспышка антисемитизма погасла: эпидемия ослабела в своем французском гнезде после ликвидации дрейфусиады, а в Бельгии с ее горстью евреев антисемитизм был более смешным, чем грустным явлением. Маленькая бельгийская колония продолжала мирно жить в своих прежних гнездах — Антверпене, Брюсселе, Льеже, Генте, увеличиваясь притоком переселенцев из России, так как Антверпен лежал по пути эмигрантов в Америку. В этом городе евреи фигурировали и среди местного крупного купечества, и в рядах рабочего пролетариата.
Вне сферы влияния антисемитизма оставалась Италия, где 40 тысяч евреев терялись среди 33 миллионов христиан. Итальянские евреи использовали в полной мере свою гражданскую свободу. Они заседали среди избранников народа в палате депутатов (число их колебалось там между би 15) и в сенате; они занимали на государственной службе высокие посты, не исключая и министерских. Вовлеченные в круг общегражданской жизни, евреи забыли не только о своем недавнем гетто, но и о том, чему гетто служило только устарелой внешней оболочкой, — о своей национальной организации, от которой уцелели только полупустые синагоги. На месте старых невзрачных синагог в Риме, Милане, Флоренции, Ливорно, Турине воздвигались великолепные «храмы», часто с реформированным богослужением, музыкальными хорами и органом, но в этих храмах молились немногие. Религиозный индифферентизм при отсутствии национального самосознания оказал свое действие. Раввинский институт в Падуе, связанный с славным именем С. Д. Луццато, был перемещен в Рим (1887), но перемена места не содействовала его возрождению. Еврейская наука в Италии заглохла: еврейские умственные силы уходили в итальянскую науку и литературу. Из них особенно прославился антрополог-психиатр Чезаре Ломброзо, наделавший много шуму своей теорией о психофизических особенностях преступных типов и о родстве гениальности с помешательством. Иммиграция из Восточной Европы была ничтожна в Италии, которая сама посылала в Америку массы своих эмигрантов.
В Швейцарии вынужденная эмансипация евреев (том II, § 52) улучшила их гражданское положение, но отношение к ним христианского общества не
