Немезиды, покаравшей московского Гамана и за поругание еврейства. Подъем революционной волны в связи с неудачами японской войны испугал Николая II, и он сделал еще одну уступку. В день 18 февраля (3 марта) были опубликованы три акта: царский манифест, осуждавший революционную «смуту» в момент «кровопролитной войны на Дальнем Востоке» и призывавший всех «благомыслящих людей» к борьбе с «внутренней крамолой»; затем рескрипт на имя министра внутренних дел Булыгина, возвещавший о решимости царя «привлекать достойнейших, избранных от населения людей к участию в обсуждении законодательных предположений», т. е. созвать совещательное собрание народных представителей; наконец, указ Сенату о дозволении частным лицам и учреждениям заявлять правительству о своих «предположениях, касающихся усовершенствования государственного благоустройства». Русское прогрессивное общество широко воспользовалось данною ему свободою заявлений о требуемых реформах. Полился поток резолюций и деклараций с требованием одной коренной реформы — отмены самодержавия и введения парламентской конституции. Еврейские учреждения тоже примкнули к этой декларационной кампании. Старейшее «Общество просвещения евреев» в Петербурге приняло следующую резолюцию: «Правильная, соответствующая культурным особенностям еврейского народа, постановка образования евреев возможна только при условии полного уравнения их в правах с остальным населением России. Как прочная гарантия свободного культурного развития и полного равенства национальностей, необходимо участие в законодательной власти и контроле над управлением страной народных представителей, избираемых на началах всеобщей, прямой и тайной подачи голосов всеми гражданами без различия национальности, исповедания и состояния». По такому типу составлялись и декларации других общественных учреждений, из которых каждое связывало свою задачу с основным требованием создания конституционной России.
Назрела потребность в создании национальной политической организации, которая регулировала бы борьбу за еврейское равноправие. На съезде еврейских общественных деятелей, состоявшемся в Вильне в конце марта 1905 г., был учрежден «Союз для достижения полноправия еврейского народа в России», поставивший себе целью: «Осуществление в полной мере гражданских, политических и национальных прав». Национальные права определены в программе союза так, как они определялись в теории автономизма: «Свобода национально-культурного самоопределения во всех его проявлениях: в широкой автономии общин, свободе языка и школьного обучения». То была первая в новейшей истории программа еврейского объединения, которая поставила национальные права рядом с гражданско-политическими, первая попытка освободительной борьбы еврейской нации, а не «религиозной группы», причисленной к господствующим нациям, как было в Западной Европе. Центральный комитет «Союза полноправия» находился в Петербурге; в состав его были избраны представители различных направлений, объединившихся на указанной программе (М. Винавер, Г. Слиозберг, Ш. Левин, Б. Гольдберг, С. Дубнов, Л. Брамсон, М. Ратнер и другие, в числе 22 членов). Первые практические резолюции союза гласили: требовать всеобщего избирательного права при выборах в будущий парламент с гарантией представительства национального меньшинства в каждом округе; воздействовать на русское общество в том смысле, чтобы в общих резолюциях о гражданском равенстве определенно выставлялось требование равноправия еврейского народа. В частности, первый съезд союза решил предложить всем еврейским гласным в Городских думах отказаться от этого звания, которое досталось им не по выбору, а по назначению местной администрации (выше, § 20), что признано оскорбительным для национального достоинства. В силу этой резолюции еврейские гласные во многих Городских думах демонстративно отказывались от своего звания с заявлением протеста против лишения евреев избирательных прав.
Порабощенный народ устремился к свободе, но темные силы реакции готовили ему страшную месть за его участие в освободительном движении. Навстречу революционной волне, увлекшей лучшую часть русского общества, поднялась грязная волна «черных сотен», ставших «опорою трона». «Acheronta movebo» — эту угрозу стала систематически осуществлять царская власть в отчаянной борьбе с революцией. Выпуская Ахерон черни против либеральной интеллигенции и «жидов», реакция достигала трех целей: непосредственно устрашала либералов и социалистов, демонстрировала нежелание «народа» заменить самодержавие конституцией и старалось компрометировать все освободительное движение, как дело инородцев, особенно евреев, дело ненациональное. Началась открытая погромная агитация под лозунгами: «Бейте революционеров и жидов!» В прокламации южнорусского «Общества националистов» говорилось: «Крики «долой самодержавие!» суть крики тех кровопийц, которые называются жидами, армянами, поляками. Берегитесь жидов! Все зло, все горе нашей жизни — жиды. Скоро настанет чудное время, когда жидов в России не будет. Долой изменников! Долой конституцию!» Погромы готовились открыто к пасхальному сезону. Из многих городов телеграфировали в газеты: «Ждут погромов». Кое-где губернаторы принимали меры против эксцессов, но во многих местах подготовление погромов явно поощрялось военными и гражданскими властями, в особенности политической полицией — жандармскими или охранными отделениями. В апреле 1905 г. в фабричном городе Белостоке, центре еврейского рабочего движения, казаки били прохожих евреев на улицах, врывались в синагоги и квартиры, искали оружия. В дни Пасхи крестьяне громили евреев в местечке Дусяты (Ковенской губ.). На юге, в Мелитополе, пьяная толпа громила и поджигала еврейские магазины, а затем начала разрушать и русские дома, но самооборона, состоявшая из еврейской и русской молодежи, прекратила буйство. В Симферополе черносотенцы распустили слух, будто еврейский мальчик, сын аптекаря, бросил христианскую икону в нечистое место; начался погром, встретивший отпор сначала со стороны вооруженной еврейской молодежи, а потом и со стороны местного гарнизона.
В одном месте кровавая расправа с евреями на политической почве была тщательно подготовлена, и здесь повторилась трагедия Кишинева. В волынской столице Житомире, где в революционных демонстрациях участвовали вместе и евреи и русские, бросалась в глаза особенная активность еврейской молодежи, и черносотенцы решили на этой почве дать сражение «бунтарям». Распускались слухи, что евреи, обучаясь стрельбе за городом, целятся в портрет царя и готовятся «резать христиан». Евреи действительно вооружались для самообороны, и открытые упражнения молодых людей в стрельбе давали повод для упомянутых слухов. В пасхальные дни разыгрался кровавый спектакль. В течение трех дней (6-8 мая) город был во власти пьяных банд, которые грабили, убивали и увечили евреев, уверенные в том, что царь не накажет тех, которые истребляют его врагов, требующих свободы. Еврейская самооборона в Житомире проявляла чудеса храбрости там, где ей не мешали полиция и войска. Среди павших героев самообороны оказался русский студент Блинов, самоотверженно выступивший в защиту избиваемых. Черные звери набросились на Блинова с криком: «Хоть ты и русский, но социалист и хуже жидов!» Юношу забили до смерти при помощи солдат и полицейских.
В один из этих дней разыгралась потрясающая трагедия в Троянове, близком к Житомиру местечке. Узнав о том, что в Житомире громят евреев, 14 смелых еврейских юношей из соседнего города Чуднова вооружились револьверами и отправились на помощь своим братьям. По дороге, в Троянове, их поджидала толпа русских крестьян, возбужденная слухами, что идут «жиды-резуны» для истребления русских. Толпа напала на юношей и зверски убила десять
