человек на глазах местных евреев. «Нас было 14 товарищей, — рассказывает один из спасшихся. — Ехали мы из Чуднова в Житомир. В Троянове нас окружили, обыскали, все забрали и стали бить топорами, дубинами. Я видел, как мои товарищи один за другим падают мертвыми. Пока явился урядник, осталось в живых четверо: я и еще три человека. Урядник приказал везти нас в житомирскую больницу, но по дороге меня вырвали у стражников и стали опять истязать. Тогда стражники стали говорить, что они будут за меня отвечать, так как им приказано доставить меня в Житомир. «Ну, если так, — сказали крестьяне, — мы его отпустим, но прежде эта собака должна посмотреть на своих жидков». И меня поволокли к убитым товарищам. Я увидел десять трупов... Никогда не забуду этой картины: кто лежал с отрубленной головой, у кого живот распоротый, отрезанные руки... Я впал в беспамятство». На кладбище Троянова до сих пор можно видеть десять могил юных мучеников, которые должны стать священными для всего еврейства.
После гибели русского флота в войне с японцами у Цусимы революционное движение усилилось, и евреи отвечали на погромы интенсивным участием во всех революционных выступлениях. Получился заколдованный круг: как наиболее угнетаемые царским режимом, евреи не могли не броситься в освободительное движение, но за это черная Россия мстила им погромами, которые еще больше толкали их в ряды крайне левых партий. В летние месяцы 1905 г. пошла полоса «солдатских эксцессов». Возбужденные поражениями русской армии в Маньчжурии, солдаты и казаки решили вознаградить себя легкими победами над «внутренними врагами», какими выставлялись евреи в прокламациях черносотенцев. Они избивали евреев на улицах Минска, Брест-Литовска, Седлеца и Лодзи (в июне). В Лодзи солдаты стреляли в участников смешанной польско-еврейской рабочей манифестации. Кровавую баню солдатчина устроила в Белостоке (13 июля): в течение целого дня она на улицах палила из ружей по мирным прохожим из евреев, убив с полсотни человек и изранив еще больше. В южном городе Керчи устройство погрома взяли на себя гражданские власти. В ответ на мирную политическую манифестацию против самодержавия, в которой участвовала и еврейская молодежь, градоначальник и жандармский полковник устроили контрманифестацию, которую назвали «патриотическою». С портретом царя на знамени и с пением гимна «Боже, царя храни» толпы «патриотов» с большой примесью воров и хулиганов громили еврейские дома и, во имя любви к отечеству, расхищали имущество. Когда же вооруженная еврейская самооборона стала действовать против громил, она была рассеяна градом пуль со стороны солдат, уложивших на месте десяток героев (13 августа). Позднейшее расследование выяснило, что погром был тщательно подготовлен полицейско-жандармскою властью, которая по этому делу сносилась по телеграфу с Департаментом полиции в Петербурге. То были репетиции последовавших затем повсеместно октябрьских погромов.
§ 43 Октябрьские погромы (1905)
Под шум революционных и контрреволюционных манифестаций решался правительством вопрос о народном представительстве, обещанном царским указом 18 февраля. В комиссии, заседавшей под председательством министра Булыгина, был выработан проект совещательного народного собрания; туда не предполагалось допускать еврейских депутатов, так как казалось правильным, что люди, лишенные гражданских прав, не должны пользоваться политическими правами. Проект вызвал сильнейшие протесты во всех кругах еврейского общества. В июне появились в печати многочисленные резолюции протеста от имени еврейских общин Петербурга, Риги, Вильны, Кишинева, Житомира и многих других городов; некоторые из них отличались особенною резкостью тона. Профессор Московского университета князь Сергей Трубецкой, явившийся к царю во главе земской и городской депутации, упомянул в своей речи, что не следует никого исключать из народного представительства: «Нужно, чтобы не было бесправных и обездоленных». Правительство заколебалось, боясь «еще более раздражить евреев», и Совет Министров исключил из проекта пункт о недопущении евреев к выборам в будущее народное собрание. В июльских совещаниях о проекте Государственной Думы, происходивших в Петергофе под председательством Николая II, коснулись и еврейского вопроса. Сановники из камарильи требовали недопущения «вредной еврейской нации» в Думу, но ответственные государственные деятели (министр финансов Коковцев и др.) стояли за допущение, и царь закончил прения замечанием: «...оставить проект (с поправкою в пользу евреев) без изменения». Так случилось, что высшее политическое право участия в народном представительстве было дано людям, лишенным свободы передвижения и прочих элементарных прав гражданина.
В августе была опубликована первоначальная конституция, по которой Государственная Дума была цензовой по составу и совещательною по деятельности, но без ограничения избирательных прав евреев. «Теперь, — писал «Восход», — еврей имеет право быть народным представителем, по не имеет права жительства в месте нахождения Государственной Думы, в столице». Еврейское общество, кроме левого его крыла, готовилось уже к выборам в плохую Думу с целью добиться через нее более совершенной конституции. но бурный ход событий толкал к более решительным действиям. Политические митинги в высших учебных заведениях, получивших академическую автономию, звали на штурм самодержавия. Автономные советы профессоров стали принимать евреев в школу без прежних процентных ограничений, и горячая волна еврейской молодежи влилась в бушующее море российского студенчества. Пошла полоса новых забастовок — студенческих, фабричных, железнодорожных. Подготовлялась генеральная всероссийская забастовка. Армия освободительного движения решила остановить железные дороги, фабрики и всякую деятельность в стране с целью вырвать у самодержавия демократическую конституцию и немедленное признание политических свобод. Но в то же время и черный стан контрреволюции готовил Варфоломеевскую ночь для «бунтарей», и в особенности евреев. Организовывался «Союз русского народа», скопище непримиримых реакционеров, полицейских агентов и прочих «царских слуг». О замыслах этой преступной организации узнали только после того, как кровавое ее дело совершилось и раскрылись нити, связывавшие банды погромщиков с «высшими сферами» в Петербурге [29].
Наступил достопамятный октябрь 1905 года. Началась железнодорожная забастовка, а затем в промышленных центрах остановилось все производство. Столкновения революционеров с войсками и полицией участились. В Петербурге раздался грубый окрик шефа полиции Трепова: «патронов не жалеть», но расстрелять всю армию революционеров оказалось невозможным. В последнюю минуту самодержавие дрогнуло перед натиском народа и уступило. 17 (30) октября 1905 года вышел царский манифест, обещавший народу все гражданские свободы (неприкосновенность личности, свободу слова, печати, собраний и союзов) и законодательную Думу с более демократическим избирательным правом. О равенстве граждан всех национальностей в манифесте ничего не говорилось. Однако и в этой неопределенной форме манифест произвел огромное впечатление. Везде начались торжественные манифестации по случаю превращения страны деспотизма в конституционное государство, и в этих торжествах деятельное участие принимали евреи. Но тут же на ликующий освобожденный народ набросились заговорщики контрреволюции. Как будто по данному сигналу, повсюду выступили черные сотни, банды погромщиков под именем
