Я без эмоций наблюдала за тем, как тот странно знакомый мне парень несмело поднял руку. Молча и без движений следила за тем, как он подошел ко мне. И даже встала, чтобы грудью принять проклятье.
С побледневшим лицом парень взмахнул палочкой, пустив невербальное заклинание. Но вместо ожидаемой вспышки боли я получила странное чувство расслабления.
Падай и кричи во всю глотку.
Но заче...
ПАДАЙ И КРИЧИ!
В моем теле не было сил бороться с голосом, который внезапно заговорил в голове, и я просто сделала, как он велел.
Делай, как я говорю. Теперь извивайся и кричи ещё громче. Плачь и смейся.
Я послушно захохотала, согнувшись в истерическом припадке, уже не думая, что я делаю. Голос внутри был слишком убедительным.
Прикинься сумасшедшей. Можешь перестать кричать.
Ещё пару минут голос повторял указания в моей голове, а потом вдруг исчез, и я снова ощутила контроль над происходящим. Поняла, что только что была под Империусом, и что по инерции до сих пор истерически смеюсь.
— Алекто, а она не могла сойти с ума? — вдруг с опаской прозвучал голос Амикуса. Алекто вдруг стала выглядеть испуганной. Я не смогла сдержать ещё одного приступа надорванного смеха. Он переливался со всхлипами рыдающей Дафны.
— ПРЕКРАТИТЕ! Дафна тогда сказала правду! — простонал Теодор. — Мы просто... хотели навредить Снейпу...
Ко мне подошёл Амикус и что-то произнес, направив палочку. Пока перед глазами не встала черная пелена, в голову пришла ироничная мысль: возможно, это третье из Непростительных, которым я сегодня подверглась.
Теодор
Рыжая второй день лежала в глубоком обмороке, и мы с Дафной почти всё время не отходили от её кровати.
— А ведь она нас спасла, если так подумать, — тихо пробормотал я, не переставая вглядываться в худое белое лицо Джинни, на контрасте обрамленное огненно-рыжими волосами. — Если бы она не захохотала, то Кэрроу переключились бы на нас, или не успокоились бы, пока не убили её...
— По-моему, они не так далеко от этого ушли, — всхлипнула Дафна, наливая себе ещё успокоительного зелья из флакона. — И если бы Снейп так рано не вернулся, они бы продолжили пытать её и нас даже в больничном крыле.
Крёстный вернулся спустя пару часов после того, как Амикус непонятно зачем погрузил Джинни в сон. И повел себя самым неожиданным для меня образом: я ожидал от него всего, включая круциатусы, но не такого. Вместо того, чтобы устраивать разнос мне, Дафне и Рыжей, он взбесился на Кэрроу так, что пробирки с колбочками полопались. Звучали обвинения вроде: «я здесь решаю, какие наказания назначать своим ученикам», «вы совершили психологическое и физическое насилие не на ком-то, а на представителях древних чистокровных родов, включая моего крестника, на глазах у представителей других древних чистокровных родов, и если узнают родители, вас в лучшем случае уволят, и даже сам Темный лорд вас не спасёт». В конце концов, Кэрроу вышли из кабинета и больше мы их не встречали, а Снейп, даже не посмотрев меня, приказал мадам Помфри позаботиться о нас.
К пятому на двоих флакону успокоительного зелья о том, что произошедшее — не кошмарный сон, стала напоминать лишь лежавшая в беспамятстве холодная Джинни. Больше всего мы с Дафной боялись, что она сошла с ума, свихнулась от Круциатуса; мадам Помфри, тем не менее, сказала, что раньше времени строить такие догадки не стоит. О Джинни она заботилась прямо с каким-то материнским чувством, видимо, привыкла к ней, за такое количество раз, когда Рыжая оказывалась в больничном крыле.
К нам пару раз заходили деканы, лишь спрашивая о самочувствии, кивая и уходя. Из учеников же нас навестил только Майкл Корнер (хотя как — нас, он молча сидел рядом с белой как мел Рыжей) и Луна Лавгуд, принесшая с собой что-то, похожее на сушеный помет докси.
— Съешьте, это отгонит от вас мрачные мысли, — она со спокойной улыбкой положила комочки на прикроватную тумбочку. — И я хотела бы извиниться.
— За что? — чуть оторопело спросил я, глядя на эту чудачку.
— За реакцию Невилла на тот ваш приход. Я не думала, что он так к вам относится, — просто сказала Луна, сев на кровать Рыжей и взяв её за худенькую ладошку. — Как-то не успела сказать это вам раньше... но думаю, его отношение к вам изменилось. Если это правда, то, что вы попытались украсть меч Гриффиндора.
Дафна вздохнула и накрыла уши подушкой — ей разговоры с Луной откровенно докучали.
— Правда, как видишь, — огрызнулся я.
— Я думаю, это очень смелый поступок, — либо она проигнорировала иронию, либо просто её не заметила. — И мне кажется, Кэрроу очень скоро отплатят по своим заслугам за всю боль, которую они доставили, — Луна задумчиво погладила Рыжую по волосам. — Все они...
Вдруг мне в голову пришла неожиданная мысль.
— Луна, Дафна, вы отправляетесь домой на Рождественские каникулы?
— Я не настолько свихнулась, чтобы оставаться с Кэрроу ещё и на Рождество, — фыркнула в подушку Дафна. — Думаю, что даже дома будет спокойнее.
— Напротив. Вряд ли им будет дело до десятка учеников, решивших остаться в Хогвартсе. Дафна, если мы вернемся, они могут заставить принять нас метку...
— Я тоже думала насчет того, чтобы остаться. Дома неспокойно, — задумчиво сказала Луна. — Хотя я скучаю по отцу.
— Оставайтесь, если хотите, — пожала плечами Дафна. — Мы с Тори нужны дома.
Дверь больничного крыла распахнулась, и на пороге как раз возникла Астория.
— Дафна, мне нужно с тобой поговорить. Немедленно, — прошептала она, тревожно посмотрев на Гринграсс. Та нахмуренно бросила на меня взгляд и ушла вместе с Асторией.
Рыжая
Как мне сказали, спала я из-за неизвестного заклятия Амикуса почти двое суток, но мадам Помфри оставила меня, Дафну и Тео в больничном крыле до конца недели, несмотря на то, что их даже не пытали. Видимо, таким образом она пыталась спасти нас от новых нападений Кэрроу.
В любом случае, я была рада, обнаружив, что после моего ежегодного времяпровождения в больничном крыле остался всего день до начала каникул: я не верила, что уже совсем скоро увижу семью. Как выяснилось позже, неспроста мне не верилось.
Никто из слизеринцев ничего не сказал мне, когда я вернулась в гостиную, хотя нет сомнений, что они обо всём знали: и про меч, и про пытки. Тем более, что около трети старшекурсников, члены "Пожирательской дружины Кэрроу", как я её назвала, видели всё собственными глазами.
— После каникул они всё забудут, вот увидишь, — мрачно сказал мне Тео.
— Жаль, что я вряд ли смогу, — пробормотала я. — Как отнесся Снейп к тому, что ты решил не ехать на Рождественские каникулы домой?
— Он сказал, что сам думал об этом, — произнес Тео. — Если честно, я порядком удивлен.
Ночью перед отъездом мне совсем не спалось. И когда я только начала засыпать, сквозь дрему мне слышались стуки в стекло, как будто в окно бил град.
— Сами открывайте окно, или я откручу этой сове башку на месте, — сонно и со злостью пробормотала Астория из-за зеленого полога кровати.
Джесси, спавшая рядом с окном, встала и открыла его. В комнату резко дунул холодный воздух. Судя по звукам, Джесси взяла что-то у почтовой совы.
— Что там? — услышала я вопрос Пармы.
— Посылка, — коротко ответила Джесси. В следующую секунду я почувствовала, как мне что-то упало на кровать. Этим «чем-то» оказалась небольшая картонная коробка с одним коротким словом на ней: «Рыжей».
Никто из соседок по комнате больше не любопытствовал. Всем им было неловко со мной разговаривать, после того, что они увидели в директорском кабинете, или узнали из чужих уст.
Озадаченная, я разорвала картонную коробку — внутри неё оказался маленький стеклянный флакончик, полный густой серебристой жидкости. Кажется, я поняла, что это такое.
Больше в коробке ничего не было. Я искала хоть имя адресата, но не было и его. Вслед за недоумением меня начало разрывать любопытство: что это за воспоминания, и зачем мне прислали их ночью?..
Я решительно отдернула полог и встала с кровати.
Омута памяти, разумеется, у меня с собой не было. Я видела один такой в штаб-квартире Ордена феникса, где даже успела развлечься, просматривая свои воспоминания, а ещё в кабинете зельеварения, на уроках легилеменции у Снейпа. Идти в кабинет зельеварения я, естественно, не хотела, не настолько ещё повредилась умом. Но ведь в Хогвартсе есть ещё одно место, в котором должны быть и омуты памяти, и многое, многое другое...
До Выручай-комнаты я дошла, не наткнувшись на неприятности, хотя я даже не взяла с собой карту. Меня не замечали, или не хотели замечать.
«Мне нужно место, где я могу найти всё, что угодно», — мысленно сформулировала я. Из стены уже привычно появилась резная ручка потайной двери. Я зашла в хранилище всевозможных предметов.
В чужих воспоминаниях раньше я никогда не была; любопытство усиливалась с каждой секундой. Подойдя к омуту памяти, стоявшему в центре комнаты, я с замиранием сердца подцепила содержимое флакончика палочкой, вылила её в омут, сделала глубокий вдох и окунула лицо в серебристую жидкость.
