— Разумеется, — добавил Мак-Фили, — где пожнут они, пожнем и мы. Одним из условий получения ими эксклюзивных прав на Дьяволов было то, что мы становимся их рекламным агентством — вкупе с соответствующим пунктом о доходах.
— И, Боддеккер, — сказал Левин, — мы передаем нового клиента твоей группе.
Моя команда была еще слишком растеряна, чтобы отреагировать на это приятное известие. В данный момент ничего, хоть каким-то боком связанное с Дьяволами, приятным показаться просто не могло.
— Так что ожидайте поступления в сеть более свежей информации. И, само собой, этот ролик нам нужен как можно скорее.
Я ухитрился кивнуть.
— Идем дальше, — произнес Абернати. — Пора бы уже приступать к выпуску второго рекламного ролика для „Наноклина“ в качестве одной из ступеней следующей фазы. Поэтому передаю слово мистеру Робенштайну, у которого имеются некие соображения по этому поводу.
Робенштайн самодовольно покосился на меня и поднялся.
— Выход ролика „Их было десять“ поставил нас в уникальное — быть может, следует даже сказать, беспрецедентное — положение, — обратился он к присутствующим. — Телевизионные станции — не просто программы, а отдельные станции и телеканалы по всей стране — буквально обрывают провода, умоляя нас купить у них время, чтобы они могли крутить „Их было десять“. Некоторые предлагают время бесплатно, а некоторые даже сами готовы платить за привилегию показывать эту рекламу. Многие сообщают, что им звонят зрители с вопросом: когда же они смогут увидеть ролик?
Я считаю, для второй фазы необходима двухступенчатая программа, позволяющая с максимальным успехом использовать и развить интерес, который нам удалось пробудить. Далее следует провести какое-то крупное событие. Теперь подробнее.
Первым шагом программы должен стать показ „Их было десять“ с максимальной насыщенностью…
— Нельзя! — завопил Гризволд. — Рано. Ролик слишком недавно вышел на экран.
— Данные о продаже „Наноклина“ поддерживают показ с максимальной насыщенностью, — возразил Мак-Фили. — Знаю, что получается слишком быстро, но этот продукт и раскупается с невиданной скоростью.
— Наряду с этим, — продолжал Робенштайн, — вторая ступень плана состоит в том, чтобы запустить новый ролик, причем ролик той же эксклюзивности, что и „Их было десять“.
— Новый ролик? — переспросила Дансигер.
— Уже? — спросил я.
— Об этом подробнее через минуту. Итак, последующим крупным мероприятием как раз и мог бы стать выпуск ролика в эфир. Мы думаем представить его ограниченным числом показов в кинотеатрах: либо эксклюзивным вступлением к выпуску какого-нибудь фильма, либо самого по себе вместе с коротеньким документальным фильмом о создании ролика. Помимо охвата аудитории киноманов мы обеспечиваем себе место по крайней мере в двух разных оскаровских номинациях. Вдобавок к этому мы подумываем о покупке киностудии.
— Едва ли она обойдется дорого, — вставил Мак-Фили. — Знаете ли вы, что за почти сто пятьдесят лет истории кино ни одной киностудии не удалось заработать больших денег?
— Если остановиться на втором варианте, — продолжил Робенштайн, — и ограничить документальный фильм двадцатью минутами, можно устраивать два сеанса с десяти утра до полуночи. В любом случае это сулит очень большую прибыль. Обсуждался также другой тип Главного События, что-нибудь более пассивное и менее затратное для Пембрук-Холла. Ходят слухи, что некоторые политики — главным образом, из республиканской и неократической партий — заинтересованы в использовании „Наноклина“ в собственных целях. Конкретно, они хотят объявить дату первоначального выпуска ролика выходным днем — как символ того, что „Наноклин“ сделал для рабочих семей. Некоторые даже предлагают назвать его Днем Свободы…
Я покосился на Мортонсен и Харбисон, всем видом показывая „я же вам говорил“. Обе заметили мой взгляд, но ни одна не повернулась в ответ.
— Простите, — подала голос Бэйнбридж, — не поведет ли это к некоторой путанице с Неделей падения Стены?
— Идеи лишь предварительные, — пояснил Абернати. — Мы еще ни на одной из них не остановились.
— Наряду с этим, — сказал Робенштайн, — у нас есть некие планы, гарантирующие, что новый ролик сам по себе станет Главным Событием.
Левин кивнул.
— Заказчики из „Мира Нано“ крайне заинтересованы в том, чтобы воспользоваться нынешней ситуацией, а потому дали нам полный карт-бланш в выборе стратегии и тактики. Единственное условие — сделать второй ролик столь же возмутительным и вызывающим, как первый.
— А значит… — начал было Депп.
— А значит, необходимо повторить формулу, которая так хорошо сработала в „Их было десять“, — ответил Абернати. — Сделаем то же самое, только по-другому.
— Прослеживается вполне определенная закономерность, — произнес Робенштайн. — Народ откликнулся на избиение Нормана Дрейна, потому что Дрейн был псевдознаменитостью. И народ совсем уж живо откликнулся на избиение Гарольда Болла, потому что Болл был уже состоявшейся знаменитостью.
— Поэтому мы хотим, чтобы в следующем ролике они выбили дух из еще какой-нибудь полноценной знаменитости. — Левин сложил руки на груди и приятно улыбнулся.
— Вы, верно, шутите, — выговорил Сильвестр.
— Отнюдь, — возразил Абернати. — Мой отдел получил множество заявок от знаменитостей, выразивших заинтересованность в том, чтобы их избили Дьяволы.
— Все они из числа тех, чья известность пошла на убыль, — пояснил Левин.
— Знаменитость есть знаменитость, — философски заметил Робенштайн.
— Не знаю, стоит ли предоставлять им эту услугу даром, — сказал Левин. — Хотят подновить карьеру таким образом — пусть платят.
— Мы с мистером Робенштайном уже обсудили этот вопрос, — сообщил Абернати, — и стоим за то, чтобы обратиться в „Прокат бывших“.
Я оказался не единственным в комнате, кто недоуменно уставился на него.
— Мы предлагаем пойти в „Агентство знаменитостей“ и воспользоваться услугами одного из бывших. Из тех, кто понимает, что его карьера закончилась, и берется за любую работу, лишь бы поддержать уровень дохода — хоть мешать рис в китайской забегаловке.
— Мысль в том, — уточнил Робенштайн, — чтобы минимизировать возможную вспышку негодования из-за избиения кумира. С Дрейном и Боллом нам так повезло лишь потому, что волна интереса к Дьяволам еще в начале подъема. По мере того как кампания станет привычной, зрители вполне могут заволноваться от того, что происходит. Поэтому мы хотим подбирать персонажей, лица которых поблекли в зрительской памяти. Узнаваемых, но уже не кумиров.
— О! — вступила в разговор Бэйнбридж. — Может, кого-нибудь из этого глупого шоу, где столько народа застряло на острове?
— Бэйнбридж… — в ярости начал я.
Она поглядела на меня телячьими глазами и блаженно улыбнулась. „Как я люблю, когда ты произносишь мое имя…“
— По-моему, они все умерли, — заметил Депп.
— А по-моему, — возразила Харбисон, — кто-то еще жив, но сейчас находится в доме инвалидов.
— Отлично, — просиял Левин. — Как вы думаете, мы можем заполучить его?
— Не его, а ее, — поправила Харбисон.
В животе у меня сжалось, я не мог больше молчать.
— Не знаю, не знаю, — сказал я. — До сих пор все жертвы были мужчинами. Женщина добавляет еще и вероятность изнасилования. Не думаю, что публика готова к такому повороту.
— Так, обмозгуйте, — проговорил Левин.
— А что? Это дало бы нам несколько новых типов пятен для рекламы, — жизнерадостно заявил Мак-Фили.
— Нет, — поспешно возразила Дансигер. — Думаю, Боддеккер прав. А что до пятен, по-моему, даже самое банальное избиение дает их вполне достаточно… Кровь, въевшаяся грязь, жирная копоть, моча, экскременты…
— Жирная копоть? — наморщил нос Робенштайн.
— Ну да, с улиц, — ответила Дансигер.
— Ладно. — У Левина был такой вид, точно у него отобрали любимую игрушку. — Хорошо, хорошо.
— Знаете ли… — Лицо у Харрис было кислое-прекислое, точно она никак не могла отделаться от неприятного вкуса во рту. — Уж если мы собираемся давать на растерзание Дьяволам еще кого-то, самое меньшее, что в наших силах — подобрать такого человека, у кого будет хоть малейший шанс дать им сдачи.
— По-моему, Харрис абсолютно права, — сказал я, стыдясь, что не додумался до этого раньше.
— Нет! — воскликнул Робенштайн.
— Почему же нет? — поинтересовался я.
— Боддеккер, ты-то должен понять почему. В конце концов именно ты создал Дьяволов.
— Все-таки объясните, — попросил я.
— Потому что это разрушает героический архетип „Наноклина“, — встрял Мак-Фили.
Я возвел глаза к потолку.
— А это еще что значит?
— В глазах простого народа Дьяволы олицетворяют типичных американских героев, — пояснил Мак-Фили. — Они сражаются за то, чтобы держать одежду в чистоте и ставят зазнавшихся знаменитостей на место. Скажем так, грязь не имеет против „Наноклина“ никаких шансов. Думаю, покупатели „Наноклина“ видят это именно так — и „Мир Нано“, безусловно, тоже того хочет.
