перекинуться сообщениями.
В ее голосе слышна горечь, напоминающая мне о тех нескольких случаях, когда мы проходили мимо друг друга дома и в школе после того, как я с ней расстался. Но наши отношения были неизбежны – Деб, остроумная и обаятельная, жила по соседству, любой захотел бы с ней встречаться! – и столь же неизбежным было возрождение нашей дружбы.
Мы всегда общались легко и непринужденно, по крайней мере для меня это выглядело именно так. Наша дружба, как мне всегда казалось, была выше любых мелких ссор и неприятных привычек.
– М-м-м… извини, что? – удивляюсь я.
С другого конца провода раздается тяжелый вздох.
– Ладно, извини. Наверное, мой черед быть стервой. У меня просто такое чувство, что это будет один из тех случаев, когда ты трещишь без умолку, а затем бросаешь «мне пора» и сваливаешь, хотя мне вообще-то тоже есть что рассказать.
– Это неправда, – возражаю я, бросая взгляд на часы. – Черт, ну…
– Тебе пора, да?
– Вечеринка началась пять минут назад. Я не знаю, насколько тут принято опаздывать. – Я прокашливаюсь. – Я перезвоню позже, хорошо? Может, не сегодня, но очень скоро.
– Да, хорошо. – И спустя один удар сердца: – Знаешь что, Кэл?
– Да?
– Все нормально, и у тебя все будет хорошо. Можешь скинуть мне фотку, если ждешь одобрения, и я сразу тебе отвечу. Только позвони потом, ладно?
– Хорошо. Спасибо. – Я глубоко вздыхаю, со свистом выпуская воздух сквозь зубы.
– Я люблю тебя, – говорит Деб.
– Я знаю.
Мы подъезжаем на вечеринку в пятнадцать минут девятого, хотя, если шампанское будет литься рекой, как мне рассказали, обратно придется возвращаться на своих двоих.
Я останавливаюсь в дверном проеме, удивленно распахивая глаза от открывшегося зрелища. Стены дома от пола до потолка обшиты деревом с бирюзовой и золотистой отделкой. Посуда уже выставлена: десятки бокалов для шампанского – ярких и сверкающих, как те дорогие хрустальные фужеры, которые мои родители каждый год достают на годовщину свадьбы. Из рук в руки передают медные подносы с фаршированными яйцами и другими, более сомнительными мясными закусками.
Чуть в стороне, занимая всю кухонную стойку, в медной ванне со льдом ожидает целая батарея бутылок с шампанским. Леон и Кэт правы: с такими-то запасами никто не заметит пропажи не то что бутылки – целого десятка.
Каждый принарядился на свой вкус. Тут есть все: от военной формы до элегантных платьев, галстуков-бабочек и пиджаков с джинсами. Слышится звон бокалов, аромат ванильных свечей окутывает плотно набившиеся в помещение тела.
Я лавирую между болтающими астронавтами, их родными и представителями СМИ. Трудно различить, что за музыка сейчас играет, но помещение заполняют ритмичные звуки гитары. Они исходят отовсюду – проигрыватель подключен к акустической системе объемного звучания. Да, вечеринка намечается шумная.
Я оборачиваюсь и вижу, как в дверь входит отец и замирает.
– Это прямо как… боже мой!
На глазах у него проступают слезы, но он быстро их смахивает. Мы слишком потрясены, но, к счастью, остальные сгрудились на кухне и не обращают на нас внимания.
– Помнишь те журналы «Лайф», которые я показывал? – спрашивает папа. – С фотографиями астронавтов и их семей на вечерниках? Ну так вот оно. Все по-настоящему. – Он прочищает горло, по его щеке скатывается скупая слеза. Мама кладет руку ему на спину.
Меня охватывает странная ностальгия по эпохе, что наступила за полвека до моего рождения. Все так красиво. Просто потрясающе. Пока до моего слуха откуда-то справа не доносятся чьи-то шепотом произносимые команды.
– Бери крупнее, – звучит чей-то голос. – Ты заснял слезу?
В углу комнаты Киара нацелила на нас с отцом камеру, рядом с ней ведущий «Падающих звезд» Джош Фэрроу – он с блокнотом в руке направляет каждое ее движение.
Папа ничего не замечает, но мне неудобно находиться в одном помещении с людьми «Стар-Вотч», поэтому я ускользаю, когда мама начинает знакомиться с семьями, которым посчастливилось избежать работы в саду. Стоит мне добраться до кухни, как вдруг подбегает Кэт и крепко меня обнимает. Я и не думал, что мы будем обниматься как друзья. Хотя, возможно, в Техасе традиция такая – бросаться всем подряд на шею.
Она достает блюдо с фаршированными яйцами и начинает перекладывать их на поднос.
– Я сама их приготовила, так что надеюсь, тебе понравится.
– Почему они… зеленые?
– Хороший вопрос, – смеется Кэт. – Просто в начинке немного авокадо. Это мой секретный ингредиент, хотя, глядя на цвет, не скажешь, что это такая уж тайна.
– Ну, я бы так не сказал.
Я все равно беру одно яйцо, радуясь, что здесь есть хоть какое-то блюдо не из мяса. У меня щемит в груди, когда я вглядываюсь в толпу в поиске Леона. Нельзя сказать, что это ощущение мне в новинку. Однажды между нами с Деб летали искры. И с Джереми тоже было нечто подобное.
Но сейчас все иначе. Деб стала мне лучшей подругой, и у нас просто сложились приятные отношения. Джереми представлял собой нечто новое и захватывающее, благодаря ему я изучал собственную квир-сексуальность – для которой я, возможно, никогда не найду подходящего названия.
Однако в случае с Леоном жжение какое-то особенно острое. Такое яркое. Сродни тому, как я часами подбираю фоновые цвета для картинок-тизеров перед тем как делать стрим – и когда у меня получается добиться идеального оттенка голубовато-зеленого, я никогда не могу объяснить, почему он идеален, но это факт.
И так же мне очевидна собственная влюбленность в Леона.
Каждый раз, стоит мне закрыть глаза и отпустить мысли на волю, как передо мной появляется его лицо с кривой белозубой ухмылкой. Той самой, что так редко попадает в объектив камеры, – когда мы сидели на качелях, он будто бы израсходовал на меня весь свой запас улыбок.
Меня привлекает к нему что-то еще – нет, не изумительно вылепленные мускулы гимнаста. Скорее, та нерешительность, которую он демонстрирует перед камерой. Та часть его личности, что мне посчастливилось наблюдать в саду. Все здесь так уверены в себе, даже самоуверенны. А он другой. Настоящий.
Меня выдергивает из мира грез похлопывание по спине. Обернувшись, я вижу женщину в темно-синем пиджаке. Она так напряжена, что сбивает меня с толку. Она стоит слишком близко, отчего мне даже неловко, и протягивает мне руку – интересно, заметно ли ей, как я смущен?
– Меня зовут Донна Шлейфер, – представляется женщина. – Я заместитель начальника НАСА по социальным сетям, а это Тодд Коллинз, который руководит нашей командой по связям с общественностью.
Она указывает на стоящего рядом с ней мужчину в костюме, и тот скупо мне улыбается.
– Привет, – коротко отвечаю я, поскольку мне сейчас нечего сказать этим людям. Плюс я не обязан общаться с сотрудниками НАСА. – Я Кэл.
– Мы изрядно удивились, когда увидели твой стрим, – произносит Тодд.
– Но сразу же поделились твоим видео в «Твиттере» и «Фейсбуке», – говорит Донна, – связали его с нашими пресс-релизами, и он привлек много внимания. Надо признаться, это здорово. Просто чудесно.
Я потираю затылок, просто чтобы занять руки. Мои щеки
