для нее в жизни. Если бы кто-нибудь прошлым летом сказал ей, что, спустя ровно год, вся ее жизнь и ее собственный характер изменятся настолько круто, она бы ни за что ему не поверила. И сейчас ей оставалось только удивляться тому, какая же это странная и непредсказуемая штука – жизнь.
Отчасти, Галь была довольна этим годом. Ибо невзирая на все несчастья, выпавшие на ее долю, он был особенным. Самым особенным из всех. Что было бы, если бы все оставалось как всегда? Если бы ее дружба с Лиат и роман с Шахаром продолжались? Кто знает, когда, как и почему все закончилось бы между ними иначе? Да, она очень настрадалась из-за них в этом году, но была рада, что узнала обоим подлинную цену. А не то, несмотря на устоявшийся порядок вещей, она сейчас окончила бы школу той же самой наивной маленькой девочкой, какой была. И тогда, со временем, ей было бы нечего вспомнить о школе. Все было бы пресно и банально. Теперь же ее жизнь приобрела смысл и интерес.
Мысль Галь старательно работала, подводя итоги. Если жизнь должна приносить испытания, то ее срок настоящих испытаний был, волею провидения, загнан именно в этот короткий период. В эти дни ей еще и восемнадцати не исполнилось, а практически все глубины самопознания уже ею измерены. Прежде всего, она смогла, не без помощи Рики, простить своего отца и понять свою маму. А еще, разобраться в своих подругах и в обоих любивших ее парнях. Узнать себе цену. Понять, что путь наименьшего сопротивления не приводит никуда, если не хуже. Она прошла этот трудный период с высоко поднятой головой и вышла из него гораздо сильнее, духовно богаче, и првилекательней, как женщина.
У Галь не возникало ни малейшего сомнения в том, что не было такого мужчины, которого она не очаровала бы. Однако не каждый из мужчин устроил бы ее сейчас, как личность. И еще. Пусть она потеряла очень многое и многих на своем тернистом пути. Но падение ее, все-таки, не было окончательным. Наверно, там, на небесах, не пожелали, чтоб она стала проституткой, закоренелой наркоманкой, и влачила жалкое существование. Нет! Видимо, ее судьба и ее предназначение были явно противоположными. А вот какими – ей только еще предстояло узнать. Самой.
Скорее всего, армейская повинность, в конечном счете, обойдет ее стороной, из-за наркотиков, рассуждала про себя девушка. Но ничего! Ей вполне могут предложить отдать свой долг стране в рамках социальной службы, например, в качестве помощницы в одном из мест, где ее жизненный опыт пригодится. Да хотя бы в том же пансионате, где лечилась она сама! А если и нет, то она, сдав все экзамены на аттестат зрелости, снова пойдет учиться.
Она непременно пойдет учиться. И ее будущее призвание уже было ясно ей, как день. Она будет поступать в Академию Исскуств, на отделение дизайна. Она не оставит свои коллажи и страсть к фотографированию! А вот работать моделью… навряд ли ей уже этого захочется. Слишком много плохого она пережила из-за того модельного контракта. И, несмотря на то, что сама ее мысль о себе, как о "модели на миллион", ласкала тщеславие Галь, она не испытывала желания развивать карьеру профессиональной модели. Мгновенно заполучить тогда тот вожделенный «миллион», не прилагая больших усилий, было бы очень здорово. Но постоянно напрягаться, чтобы долгие годы считаться лучшей из лучших моделей в стране и во всем мире, приходилось ей не по душе. Ведь несмотря на свое недавнее прошлое, она была нравственно чистой женщиной. Неагрессивной. Не конкурентной. И, главное, – искренней в своих эмоциях.
Время быстро пройдет, убеждала себя Галь Лахав. Возможно, в будущем, она взглянет на себя со стороны, и покажется самой себе каким-то очень близким ей человеком, но уже не собой, а все пережитое станет далеким сном. Тогда, она будет иметь возможность посмеяться над собой. И тогда же сможет сказать, что наследие пройденного на сегодняшний день пути ее отпустило.
Только несколько случаев ей никак не удастся, ни сейчас и ни после, представить себе сном. Это были сбор денег в ее фонд по инициативе Даны, показания Одеда, и то, как благодаря Шели, она представила их класс на выпускном. О последнем ей всегда будет напоминать пленка с записью выпускного. При этом воспоминании, Галь вновь охватило чувство невероятной гордости. Она почувствовала, что с этого момента и начнется череда ее восхождений. Спасибо, Шели! Вот настоящая подруга! Она, Галь, никогда бы не подумала раньше о Шели Ядид, в прошлом такой ветренной и несерьезной, как о своей настоящей подруге. А, между тем, та, наверно, всегда была ею, просто она не слишком это замечала. Какая же сложная штука – люди! Вне всякого сомнения, она расскажет про этот случай в день свадьбы своих дорогих друзей – Шели и Хена…
…Однако, все это будет потом. А в данный момент, время уже приближалось к четырем часам утра, и девушка валилась с ног от усталости. Усталость, светлая печаль, надежды на будущее и ностальгия обуревали ее одновременно. Перо бессильно описать это ощущение! Можно было бы робко назвать его даже ощущением счастья. Галь подняла глаза к ночному небу с белеющей на нем высоко вознессшейся луной, и ей показалось, что луна лукаво подмигнула ей.
Теперь – спать! Поскорей возвращаться к действительности. Утром, которое не заставит себя долго ждать, резкий звонок будильника, как и тогда, в самом начале этого учебного года, нарушит ее покой ровно в семь.
Иерусалим – Бэер-ШеваАвгуст 2001 – Октябрь 2018
Послесловие
У каждого писателя есть произведения, о которых говорят, что они слепок с его души. "Аттестат зрелости" – мое первое литературное произведение, и оно именно такое.
Я начала этот роман в 2001-ом году, будучи военнослужащей Армии Обороны Израиля. То были нерешительные наброски довольно расплывчатого сюжета, на который меня вдохновили воспоминания о старших классах моей школы. По ходу работы, эти наброски все больше обретали дух и плоть и становились похожими на цельное произведение. В то же время, оно носило тогда совершенно другое название и имело более мягкий и обтекаемый характер.
Великим благом для этого романа я считаю вмешательством в процесс моего старинного друга Алекса Мучника, ставшим его первым читателем и первым критиком. Выражаясь метафорически, он заставил меня «сжечь» первый вариант «рукописи», что еще раз доказало мне, что нельзя создать ничего нового и лучшего, не избавившись от старого. Во втором варианте книга получила свое настоящее название, описанные в ней ситуации стали реалистичными, углы – острыми, речь персонажей – резкой, и сам сюжет
