– Это еще не конец, – прохрипел Живая Звезда и исчез в мертвящей тьме.
Раздался хруст стекла, прерывистое дыхание, треск саранчи. Татинелли Салливан Монтойя, пошатываясь, бросилась в объятия своих кузенов и дочери. Они откинули ей волосы со лба.
– Я хочу остаться здесь, – с последним вздохом произнесла она. – Это прекрасное место для отдыха.
25. Обещание Божественной Орхидеи
Живая Звезда ярче засиял в своей железной клетке.
– Я покажу тебе лицо, когда мы заключим сделку, – сказал он, отвернувшись от Орхидеи.
Орхидея плотнее запахнула халат. Это была непрочная броня, но она позаботится о том, чтобы обрести что-нибудь получше.
– Хорошо, сиди в этой клетке еще десяток лет. Меня это не волнует.
Воздух зазвенел вокруг, подобно музыке небесных сфер.
– Подожди! Подожди! Пожалуйста, подожди!
Она замерла. Пожалуйста, Орхидея, пожалуйста! Именно так Боливар умолял ее. Она закрыла глаза, сдерживая слезы. И не обернулась. Не позволила ему их увидеть. Он перестал сиять, так что единственным источником света остались фосфоресцирующая лампочка над головой и странный блеск его наручников. Их свет заполнил собой все пространство, только в углах переливался цвет, полоска радуги. Блеск нефтяного пятна на воде. Орхидея моргала, пока ее глаза не привыкли к полумраку.
Вокруг спали звери, в клетках раздавалось беспокойное хлопанье птичьих крыльев, в воздухе стоял запах сена и кедровой стружки, не заглушавший дух навоза. Затем она повернулась к Живой Звезде. Самым удивительным было то, что он оказался человеком, почти таким же, как любой другой. Густые волны темных, как самая длинная ночь, волос ниспадали на его бледные обнаженные плечи. Ястребиный нос красиво выделялся на прямоугольном лице. Казалось, любое несовершенство делало его таким прекрасным, что невозможно было отвести взгляд. Сделав еще один шаг вперед, Орхидея смогла разглядеть красивые перламутровые отметины на его груди и животе.
– У тебя есть имя?
– Лазаро.
Она подошла еще ближе. Любопытство вытеснило страх.
– Кто ты?
– А кто ты? – Его губы растянулись в улыбке. – Цветок. Русалка. Похоже, тебе приходится быть кем угодно, только не собой.
– Я всего лишь девушка.
– Неудивительно, что ты взываешь о помощи.
Жар свернулся кольцом у нее в животе.
– Если ты будешь меня оскорблять, я уйду.
Он помрачнел.
– Я думал, твой дорогой муженек уже сказал тебе.
– Он сказал, что ты настоящая звезда.
– Не только звезда, – тихо проговорил Лазаро. – Существа есть на небесах, вверху и внизу, посередине. Иногда мы находим планеты и правим ими. Становимся богами, святыми и пророками. А иногда орудием.
– Каким образом? – Она прошла вокруг его клетки, и он повернулся, чтобы держать ее в поле зрения.
– Я объясню тебе, когда мы заключим сделку. Когда ты согласишься освободить меня.
– Я не могу согласиться, не зная, во что ввязываюсь.
Смех Лазаро был похож на отдаленный раскат грома.
– Но разве твой брак с Лондоньо не был таким? Сделка с человеком, которого ты еле знала.
Сердце Орхидеи стало тверже, и это отразилось в ее улыбке.
– Смейся надо мной сколько хочешь. Как только мы прибудем в Гуаякиль, я уеду, и я не обязана брать тебя с собой.
Он поменял свой облик: темный силуэт и радужный свет.
– Подумай хорошенько, Орхидея. Однажды ты уже так делала. Сбежала, не имея ничего за душой, и нашла Боливара. Можешь это повторить?
– Я уже не та девушка.
– Твои сокровенные желания говорят о другом.
Темный силуэт исчез, и он снова стал человеком. Его кожа мерцала, словно звездная пыль. Чем больше он двигался, тем больше походил на сверхновую звезду, живущую у него под кожей.
– Ты и впрямь исполняющая желания звезда, которая ходит по земле.
Он подскочил к решетке и крепко вцепился в нее. Его трясло.
– Если тюремная камера – земля, то да.
Она сделала несколько шагов назад, напомнив себе, что они одни, она беременна, а он голый.
– Прошу прощения, – сказал он. – Я здесь уже давно. Но да, я обладаю силой желания. Страсти. Истинного, непостижимого желания. Когда я упал сюда, на эту планету, ваше солнце и луна укрепили мою телесную форму.
– Так вот почему ты так сияешь?
– Свечусь, – поправил он и горько рассмеялся.
– Сколько тебе лет?
Он снова принялся расхаживать по клетке и провел длинными изящными пальцами по своему торсу.
– Этой форме лет двадцать. Но мое сознание старше, хотя чем дольше я здесь сижу, тем больше забываю.
– Тебе холодно? – спросила она.
– Я больше не чувствую холода.
– Твой свет не греет?
Он долго смотрел на ее лицо.
– Тебя да, но не меня.
Орхидея села на ящик. Все ее тело болело. Она дрожала, но сняла свой шарф, хотя он был очень тонким, и протянула через решетку. Лазаро долго смотрел на него, и она помахала им, как флагом. Он осторожно взял шарф, накинул себе на плечи и сел, скрестив ноги, на сено, чтобы меньше ее пугать.
– Ты можешь выбирать? – спросила она.
– Выбирать?
– Кем или чем тебе стать. Если ты – необузданная сила, несущаяся по галактике, и ты не знаешь, во что или в кого ты превратишься, когда планета придаст тебе форму – разве это не печально?
Лазаро поиграл бахромой ее шарфа.
– Нет ничего ярче желания. Его рождает истинная надежда. Люди полны надежды. Отчаянной надежды. Радостной надежды. Даже у тех, кто страдает – я бы сказал, особенно у них, – есть надежда. Предвкушение того, что завтра будет лучше, чем сегодня. Я нахожу это очень забавным.
– Тогда ты жесток, – заявила она без тени осуждения.
– Меня заперли здесь люди. Ну, один человек. Твой дорогой муженек рассказал, как он наткнулся на меня?
Она кивнула.
– Он сказал, что его отец нашел тебя в кратере.
Лазаро отвернулся, глядя на других зверей в клетках рядом с ним.
– Я упал на эту планету с метеоритным дождем и приземлился недалеко от его лагеря. Я был слаб и, приходя в себя после падения, пообещал нашедшему меня человеку исполнить его желание в обмен на помощь. Все, что у меня с собой было, – броня и меч из драгоценного сплава с моей галактики. Ну да, и моя одежда, потому что тогда я носил одежду. Пока я спал, его сын расплавил металл и сделал из него наручники для меня и кольцо. Оно позволяет мною управлять.
– Если я помогу тебе выбраться отсюда, ты будешь свободен?
– Не совсем, – ответил Лазаро с грустной улыбкой. – Даже если я вырвусь на волю, он сможет вызвать меня. Распоряжаться мной.
Орхидея разочарованно вздохнула. Она не надеялась, что предать своего мужа будет легко. Затем погладила живот. Сможет ли она действительно сделать это, если позже ее гнев утихнет? Если Боливар посмотрит на нее, как в первый день их знакомства?
– Твоему сердцу, чтобы быть сильным, не обязательно быть железным, – сказал Лазаро.
– Держись подальше от моих мыслей, – ответила она.
Он слегка усмехнулся.
– Ах, но это главное! Я чувствую, что у тебя на уме и на сердце. Вот почему я знаю, что только наша сделка, коль скоро ты сдержишь слово, поможет тебе обрести себя. Я знаю, ты желаешь большего.
