родне. Какое же будет удивление, застав сейчас они свою образцово-показательную дочь обнажённую в кровати с таким же обнажённым парнем, у которого, твою мать, ещё и утренняя эрекция утыкалась ей в живот. Даже если это и Нэйтен, которого они хорошо знают и местами одобряют. Но папочка не будет счастлив обнаружить даже его с «невинной» дочуркой.
— Николь?! Ты дома? — стягивая ботинки и ставя их на полку, окрикнул её отец.
«Вот чёрт!»
Николь приподнялась и опёрлась на локоть, аккуратно, стараясь не разбудить Нэйтенена, убрала его руку и выскользнула в прохладу комнаты. Захотелось тут же вернуться обратно к нему, но совсем не время нежиться в постели с любимым. Быстро осмотревшись по комнате — какой же беспорядок они устроили — заприметив трусы, она метнулась к ним и буквально влетела сначала одной ногой, потом другой — хрен с ним пока, лифчиком, найдёт потом — ринулась к шкафу, хватая первую попавшуюся футболку и шорты, наспех напяливая всё по очереди, и решила, в дополнении, накинуть домашнюю шерстяную кофту, немного растянутую в рукавах. Тёрнер схватила резинку с полки у зеркальца, собрала, как попало, волосы в хвост на затылке. Послышалось, как кто-то поднимался по лестнице. Она обернулась на мирно спящего Нэйтена, который только сменил позу для удобства — кто бы мог подумать, что он как ленивый котяра, вернувшийся после долгой-долгой гулянки, будет дрыхнуть, даже если его дёргать за хвост. Пришлось быстро на цыпочках, чтобы не издавать лишней суматохи подозрительно сбора, подбежать к нему и натянуть пуховое воздушное одеяло, накрывая его с головой, скрывая от зорких взглядов родителей. Сердце нервно колотилось на протяжении всего периода, как поняла, что может попасться на такой оплошности.
Стыдно! Неловко и неудобно. Николь ухватилась за ручку двери, как раз когда в неё постучала мама, и распахнула немного взбудораженная, но стараясь не подавать вида, что была секундно вогнана врасплох, поэтому глаза сейчас так часто хлопают, а дверь не открывается полностью, прикрывая обзор с видом на кровать. Лишь бы не заприметили, хоть молись теперь об этом.
— Всё в порядке? — не приветствуя, а удивлённо взирая на дочь, задала вопрос миссис Тёрнер, подмечая некую растерянность дочери, что крайне несвойственно ей.
— Да, мам, просто… — замялась Николь. Хочется стукнуть себя по лбу, да так смачно, чтобы наверняка, а не просто, как комара отогнать, понимая в данный момент, что за сборами совершенно не подумала об этом «просто». Просто что? Просто она блуждала всю ночь невесть где. Побывала на незаконных боях. Просто убегала от полиции. Просто вытащила из обезьянника одну занозу в заднице, и теперь он спит в её кровати. Да-да, и это всё мирная девочка Николь, идеальная дочурка для всех друзей родителей и зависть соседей, постоянно тыкающих своих чад её образом. Простите, мам, просто ваша дочь свалилась с луны и отбила последнюю долю разума… если он у неё вообще был, в чём сейчас сама Николь лично сомневается. А как ещё оправдаться, когда должна была быть в институте и выслушивать занудные лекции преподавателей.
— Ты не заболела? — насторожилась мама, подмечая, как лицо дочери приобретает беловатый оттенок.
Вдруг, совершенно нежданно-негаданно, в укутанном коконе раздаётся чих, и Николь готова тут же выпрыгнуть в окно, в холодный снег, и проорать «За что». Аж зажмуривает глаза до белых мушек и испуганно смотрит на нахмуренную мать. Сильнее прикрывает дверь, скрывая ещё немного обзор, куда пыталась заглянуть женщина и артистично сама чихает, прикрываясь рукавом растянутой кофты.
— Мне нездоровится, мам, — сообщает она через прикрывающую вязку нитей. Ей даже не надо создавать болезненный вид, потому что и так дурно, а бледность даже на руку. — Ты лучше иди, кушай с папой, там осталось со вчера, а потом ложись спать. Я отлежусь и завтра буду уже как огурчик.
— Точно? — Николь не знает, повелась ли мать на её никчёмную постановку, но вроде беспокойство в её глазах выдало толику веру дочери. — Выпей лекарство и отдыхай, милая.
Покивав маме, она старается криво улыбнуться, как-то действительно болезненно и прикрывает двери комнаты, защелкивает щеколду, тут же упираясь в неё спиной и шумно выдыхает, приводя нервозность в порядок. Вот же чёрт, вот же твою мать и вот же блин во всей красе. Неловкость ещё остаётся в теле. Стыд прожёг насквозь. Чувствует себя глупым подростком, которого едва не застукали с мальчиком. Да она никогда и не знала, что это такое, только сейчас, уже будучи совершеннолетней, испытала смущение перед родителям, словно застали за чем-то неприличным и аморальным. Стыдоба.
Придя, наконец, в себя, она смотрит на кокон одеяла, внутри которого можно уловить тихие смешки. Поджав недовольно губы, она идёт на расправу с этой подкроватной гусеницей, чтобы вытряхнуть жалкое насекомое и прибить на месте без вариантов на помилование. Николь увесисто стукает ладонью по пуховому кокону.
— Какого хера ты творишь? — полушёпотом, чтобы вновь не привлечь внимание родителей на возможные крики, возмущается она, в ответ слыша только усиливающийся смех. Так и хочется удавить клоуна. И как давно он не спит? Занеся ладонь для нового удара, Нэйтен вынырнул из мягкого укрытия, обвил её талию и увлёк к себе, завалив на кровать, навис сверху и широко улыбался. — Какой же ты всё-таки придурок, — уперевшись руками в плечи Нэйтена, прошипела она, на что тут же получила утренний поцелуй в губы. — А если бы нас поймали родители? — хмурит она брови, создавая морщинки на лбу, и Нэйтен, продолжая улыбаться, оставил поцелуй и там, сбивая ей пыл распылиться. — Ты меня совсем не слышишь? — целует теперь в кончик носа. — Нэйтен! — возмущается, но снова поцелуй в губы затыкает рот. Нэйтен приподнялся, смотря ей в глаза хитро и снова довольно улыбаясь.
— Почему ты такая красивая по утрам. Боюсь к этому привыкнуть.
Фыркнув, оттолкнув парня, выбираясь из его оков рук, Николь присела на вторую половину кровати, сложив ноги в позе лотоса и отвернулась к окну. Больше сделав всё это, чтобы скрыть рвущуюся улыбку от него, едва совладав с лицевым мышцами. Её тело совершенно иначе реагирует на парня, до сих пор нагишом оккупировавшим кровать. Её кровать. Её собственность. А он на её территории. Да ещё и мысли все занял о себе же. Негодяй!
— Ты невыносим.
— Неужто я так плох? Но, судя по твоим стонам, я это не заметил, — за шутку он получил снова кулаком от девушки, пришедшимся по плечу. Как же ему хочется смеяться этим утром, ощущая небывалую лёгкость в душе и… Неужели он счастлив? Счастье смотреть, как она недовольно поджимает губы, бурчит, но сейчас
