— Марта, — сказал Мартин в тот вечер. — Надо строже спрашивать с миссис Ходдер. Она злоупотребляет твоей снисходительностью.
Миссис Ходдер два раза в неделю приходила убирать дом. Старушке было уже за семьдесят. Брала она два фунта в час. Марта платила ей из своего жалованья: как-никак вести хозяйство было обязанностью Марты. Мартин великодушно признал ее право на самостоятельность; то, что в результате пострадали дети, пусть останется на ее совести, но коли ей вздумалось пойти работать, то, разумеется, она сама должна платить тому, кто заменяет ее по хозяйству. Это же ясно как божий день, то и дело повторял Мартин, и в душе Марта была с ним согласна.
— Пожалуй, ты прав, — ответила Марта. Ей не хотелось ссориться. У Мартина выдалась тяжелая неделя, а теперь ему предстояло вести машину. Сменить его за рулем Марта не могла. Четыре месяца назад ее лишили прав за вождение машины в нетрезвом виде. По общему мнению, это было несправедливо. Марта почти никогда не напивалась: когда ей пить, только успевай разливать гостям да мыть грязные стаканы. Но в день ее рождения после традиционного обеда с Мартином в ресторане Марта на обратном пути потеряла осторожность от усталости и возбуждения и врезалась в хвост впереди идущей машины; пришлось заплатить за поврежденный фонарный столб, сменить капот и на полгода остаться без прав.
Теперь водить машину приходилось Мартину; по пятницам он всегда бывал усталым, а по воскресеньям — раздраженным и сонливым, и Марта почему-то чувствовала себя виноватой за каждый стук, скрежет и хлопок в моторе.
По своим делам Мартин ездил на небольшом спортивном автомобиле, который легко лавировал на запруженных транспортом лондонских улицах. За город выезжали на старом громоздком универсале Марты, где хватало места для детей, корзин, постельного белья, провизии, детских игр, рассады, бутылок, портативного телевизора и прочих вещей, без которых не может обойтись средняя английская семья, отправляясь на выходные за город. Эта машина не мчалась, разрезая со свистом воздух, а, тяжело переваливаясь, медленно ползла вперед, и Мартин злился. Он редко высказывал свое раздражение вслух, но Марта, как все жены, угадывала его настроение не по словам, а по молчанию, по наклону головы, по тому, как его глаза становились веселее, а морщинки вокруг них глубже, и, конечно же, по тому, как он посмеивался над машиной Марты.
— Ну-ка, пошевеливайся, старая развалина! Неужели трудно постараться? Совсем ты одряхлела, вот в чем беда. Хватит ныть. Ноешь и ноешь, а всего-то нужно осилить пригорок. Растолстела ты чересчур. Так мы с тобой никогда не доедем.
Марту огорчал собственный возраст, полнота и привычка ныть по любому поводу. Слова Мартина она принимала на свой счет. А может быть, это больное воображение? Ведь дети ничего не замечали: у папы веселое настроение, и он уморительно подтрунивает над маминой машиной. А маму наказали за то, что она нарушила правила и села за руль, хотя ей было нельзя. Мама, спрятав меланхолию глубоко в себе, вечно спешит, вечно озабочена, деловая женщина. До чего же деловая!
Скажи она Мартину, что его шутки — это камешки в ее огород, он бы только посмеялся над ней и сказал, что так и до паранойи недалеко: «Собираешься пойти по стопам своей матушки, дорогая?» К концу жизни мать Марты стала болезненно мнительной. Она всегда жила замкнуто, подозревая, что все вокруг плетут против нее козни, и детство Марты было безрадостным, не согретым материнской любовью. Теперь все иначе, теперь Марта живет просто замечательно. Друзья, дети, дом, общество, вечеринки, театры и даже деловая карьера. Мартин — ее надежная защита от враждебного мира, общительный, покладистый, неунывающий Мартин, за ним она как за каменной стеной.
Она была благодарна судьбе: когда-то маленькая, прилежная, робкая Марта, которая, как никто, умела сдавать скучнейшие экзамены, — теперь она живет полной жизнью! У нее трое детей: Джаспер, Дженни и Джолион, — все в Мартина, такие же большелобые, с его открытым взглядом; полное доверие в отношениях с детьми, доверие, созданное ее любовью и заботой, а еще трудом, который она вкладывала в них, едва они появились на свет.
Мартин ведет машину. Марта дремлет.
Здоровая пища, здоровые слова, здоровые игры. Гланды лечат ларингологи, зубы лечат стоматологи. Не позволяйте детям играть с оружием, не разрешайте им сидеть целыми днями у телевизора, поощряйте творческие наклонности. Занятия с красками и бумагой развивают руку. Воспитывайте интерес к чтению. Поддерживайте контакт с преподавателями. Учителя музыки. Уроки танцев. Детские праздники. Чай для друзей. Школьные спектакли. Дни открытых дверей. Детский оркестр.
Марта просыпается от толчка. Мелькают за окном огоньки светофоров. Марте нельзя спать, когда Мартин ведет машину, он этого не любит.
Одежда. Господи боже мой, одежда! Это уже не носят, носи другое. Магазины готового платья. Вороха одежды в углах: выстирать успела, теперь руки не доходят погладить и убрать.
Не забыть сложить сваленные на полу вещи в бельевые корзины. Мартин не терпит беспорядка.
Творческий процесс невозможен среди хаоса, когда все вокруг вверх дном. Пять лет сидела дома, пока дети не подросли, теперь вернулась на работу, потеряв трудовой стаж. А разве что-либо дается задаром? Ты мать, у тебя растут дети, через них тебе воздастся.
Хватит ли еды? Никогда не угадаешь заранее.
Продукты. Господи боже мой, продукты! В обеденный перерыв бежишь в магазины, потом тащишь домой сумки с продуктами. Готовишь впрок и набиваешь холодильник по вечерам в среду, пока Мартин занимается на курсах автолюбителей и не видит, как ты мечешься на кухне. Мартин считает, что вечерами ты должна отдыхать. Фрукты, мясо, овощи, мука для домашнего хлеба. В готовом хлебе масса вредных примесей. Мороженые продукты, даже собственного приготовления, совершенно теряют вкус. Мартин это часто повторяет. Приправы. Все любят фруктовую приправу к мясу. Но какие расходы!
Слева лондонский аэропорт. Смотрите, дети, смотрите! «Конкорд»? Вот дурак, какой же это «Конкорд»!
Быть незаменимой для всех — для детей, мужа, шефа, друзей. И все ей по силам, да, да, по силам. Чем не суперженщина!
Спиртное. Домашнее вино. Почему бы нет? Крыжовник прекрасно родится в лондонском климате; по крайней мере знаешь, что пьешь. Храни его в шкафах наверху: там полно места. Вверх-вниз по стремянке. Осторожно! Не сорвись. И ничего не разбей.
Случайности исключены. Случайности выдают подсознательные желания, злобность и хандру.
Мартин не выносит хандры. Мартину нравятся стройные женщины. Садись на диету. Мартин в восторге от своей секретарши. Диета, и только диета. Мартин восхищается стройными ногами и полной грудью. Как добиться этого разом? Немыслимо. Но старайся, старайся же стать той, какой должна быть, а не той, кто ты есть. И обликом, и всем своим естеством.
Мартин приходит домой с цветами и шоколадом, на выходные вывозит Марту за город. Чудесно! Просто замечательно! Самый лучший муж на свете: посмотри-ка в его веселые любящие глаза, окруженные лучистыми морщинками, прочти это в них. Рот, кажется, недовольно кривится. Пустяки. Смотри в глаза. Ведь это любовь, конечно любовь. Ты же выбрала его себе в мужья. Сама выбрала. Разве ты не достойна настоящей любви?
Равнина Солсбери. Стонхендж. Смотрите, дети, смотрите! Мама, мы тысячу раз видели Стонхендж. И снова в дрему.
Кухня. Господи боже мой, кухня! Друзья любят обеды у Мартина и Марты. Продумываешь все на работе во время перерыва. Если успеваешь домой на 18.12, быстро ставишь мясо в духовку, заодно сбиваешь белки, кормишь кошку, накрываешь на стол, лущишь фасоль, подаешь сыр, непременно козий: Мартин любит козий сыр, и Марте приходится его любить. Наконец доползаешь до постели — сон, покой, тишина.
Супружеская близость. Господи боже мой, эта близость! И пожалуйста, в полную силу. Мартин без этого не может. Значит, и ты тоже. Ведь ты не хочешь, чтобы наслаждения, которыми ты пренебрегаешь, ему дарила секретарша? Ну же, скорей, скорей, космическое слияние. Любовь. Супружеская любовь.
Секретарша! Возможно, пошлое подозрение с твоей стороны, только и всего. А возможно, больной бред в духе покойной мамочки.
В мире.
Покойся в мире.
Угрюмая, одинокая мама, такая упрямая в своих подозрениях.
Скоро приедем, дети. Скоро рай, скоро дом. Возьмите еще печенья.
Розы у входа.
Да, еще розы. Обрезаешь, пропалываешь, поливаешь, подкармливаешь, срезаешь. Осторожней с шипами. Это из-за роз Мартин как-то вспылил.
