– А ты не боишься?
– Чего, Михалыч?
– Что будет, если у тебя всё это получится, – серьёзно сказал он.
– Если получится, то уеду отсюда, – непроизвольно вырвалось у Алексея.
Осень 1999 годаНа другой день с утра первым делом он позвонил в свою, теперь уже бывшую газету, в приёмную главного редактора. Но нужен был Алексею не главный, которого редакция не видела уже второй месяц, а его секретарь.
– Роза, привет, выручай… – смеясь перебил Лёшка её охи-ахи-соболезнования. Всё-таки приличные люди в редакции были в шоке от его увольнения. – У меня всё отлично, спасибо. Но нужна твоя помощь. Мне факс должен из Америки прийти сегодня-завтра, я дал твой номер. Ничего страшного? Не очень обременю?.. Ну я знал, что могу на тебя рассчитывать. Ты потом положи его куда-нибудь на видное место. ОК?.. Ну и отлично, с меня причитается. Знаешь, куда положи, да на стойку, где у тебя папочки с корреспонденцией для Старцева, Крупенина, Шатрова лежат… Вот-вот, туда. А я своих ребят из отдела попрошу забрать. Ну спасибо тебе, дорогая, целую-прецелую…
На этом его перезвоны не закончились, и он уже набирал офис МАСО – Московской Ассоциации по связям с общественностью, – где у Алексея тоже была одна хорошая знакомая.
– Инча, привет, выручай… – смеясь он и тут наплёл кучу комплиментов. – Как так не веришь? Лесть должна быть грубой и неприкрытой и только тогда достигнет цели. Тем более ты знаешь, как я обожаю рыжих… Ну да, ты права, нужна помощь. Мне факсом контракт должен из Америки прийти сегодня. Можно дать ваш телефон офисный? Я просто в ваших краях ошиваюсь, и мне удобно будет заскочить за факсом. Ты его положи там где-нить на видном месте. Не очень обременю?.. Вот за что я люблю рыжих… Инча, я твой должник. Целую-прецелую…
Факс на самом деле у Барышева имелся собственный, да и копию контракта, который Мэйли подписал в тот же день, Алексей получил ещё вчера. Но в той игре, которую он затеял, требовались дополнительные участники.
Третий звонок был Сергею Кулику. Тот уже прилетел в Москву, и они договорились о встрече вечером в ресторане «Смирнофф», который держал их старый знакомец.
Следующим этапом шли письма. На пересланных Лизаветой бланках «Коммуникационного агентства Ника Мэйли» Алексей готовил и тут же рассылал запросы в министерства и ведомства:
запрос в министерство внутренних дел с просьбой сообщить точное количество погибших бойцов ОСН-15 внутренних войск и прокомментировать причины их смерти;
запрос в министерство обороны с просьбой прокомментировать факт бомбардировки позиций российского спецназа российскими же военно-воздушными силами;
аналогичный запрос в администрацию президента и ФСБ;
запрос в штаб военно-воздушных сил с просьбой сообщить, какие типы самолётов и вооружения использовались при бомбардировке высоты 715,3 Новолакского района Дагестана и кто конкретно отдал приказ на использование авиации;
запрос в Главную военную прокуратуру с просьбой уточнить, почему опубликованные в «Аргументах» факты не приобщаются к уголовному делу №14/00/0018/-99Д, а автор статьи не привлекается в качестве свидетеля;
запрос в штаб Северо-Кавказского военного округа с просьбой разъяснить причины гибели отряда, а также прокомментировать личное участие командующего округом в разработке боевых операций для ОСН-15.
Все письма заканчивались одинаково – уведомлением, что полученная информация будет использована для подготовки цикла статей в газетах «The Washington Post» и «The New York Times» собственным корреспондентом агентства Алексеем Барышевым. И, кстати, это не был блеф. Ник Мэйли договорился с издателями о том, что подготовит для них эксклюзивные материалы, и корпункты вышеперечисленных газет уже получили распоряжения из своих редакций выйти с Алексеем на связь и оказывать всяческое содействие.
Вечером, когда все звонки были сделаны, а запросы разосланы, Алексей с Толмачёвым добрались до ресторана, где их уже ждал Кулик с товарищами. Спецназ кутил широко и весело, но Барышев слегка подпортил вечеринку, попросив Кулика о разговоре наедине.
Они сидели втроём в небольшом банкетном зальчике, который им выделил хозяин заведения, и пили водку «мелкими глотками, под разговор», как пошутил острослов Кулик. Алексей рассказывал, что происходило с ним, со всеми в эти дни, недели, месяцы после возвращения из Ботлиха, и просил о встрече с его отцом.
Анатолий Степанович Кулик, отец Серёги, ещё недавно занимал пост министра внутренних дел. Сейчас генерал был в отставке, но в политику вернулся самостоятельно, с другого входа – стал независимым депутатом Госдумы. Но Алексея Кулик-старший интересовал не как депутат, а как человек, изнутри знающий систему власти, выстроенную Ельциным и его окружением, и имеющий доступ в неё, несмотря на отставку. У Барышева были большие надежды на него, ведь до министерского поста Кулик-старший дорос из внутренних войск, и кто, как не он, мог бы заступиться за свой спецназ и найти пропавшего солдата.
– Да-а-а… ситуация… – выслушав, протянул Кулик-младший. – Вопросов нет, встречу с отцом я тебе организую. Только смотри, Лёха, батя у меня не простой, он сам всё решать будет, ему советчики в моём лице не нужны. И ты ему всё прямо выкладывай. А уж как он решит, так и будет. Одно обещать могу, что он тебе прямо скажет насчёт твоего плана, какие шансы и есть ли они вообще. Отчаянный ты, Лёха, – Кулик хлопнул его по плечу и повернулся к Толмачёву: – Что, Александр Михайлович, такие люди, и в гражданском ходят, а ведь наш человек, – заулыбался он.
– Ничего, – усмехнулся Толмачёв, – На гражданке такие тоже нужны.
– Ну тогда пить водку. Крупными глотками, – поднялся Кулик. – Пойдёмте. На сегодня с делами покончено, а то парни заждались, нехорошо, не по-пацански как-то…
* * *
Кулика-старшего Алексей представлял иначе. Может, оттого, что помнил его как министра, в телевизоре, в генеральском мундире, или как персонажа знаменитой телепередачи «Куклы», к месту и не к месту повторявшего «Ё-моё!» Нет, он не думал, конечно, что Анатолий Степанович выйдет встречать его в мундире, совсем нет. Но всё же контраст с телевизором был ощутимый. И, признаться, первые полчаса знакомства в гостиной его загородного дома Алексей всё пытался понять, откуда взялось разухабистое телевизионное «Ё-моё!», настолько не соответствовало оно ни манерам, ни внешнему виду этого человека. Но так и не понял, потому что пошёл разговор об отряде, и Кулик пригласил перейти в кабинет.
Алексей много раз за последнее время рассказывал про гибель армавирского спецназа, но сейчас начал с самого начала, с того самолёта, о котором ещё никому не говорил.
Анатолий Степанович внимательно слушал, не перебивал и даже по-своему переживал эту трагедию. Во всяком случае, по его быстрому взгляду на сына Алексей понял, о чём думает Кулик-старший, ведь точно такой же отряд возглавлял его сын, и на той высоте вполне мог оказаться Серёга Кулик.
– Страшная история на страшной войне, – дослушав, заговорил Анатолий Степанович. – Не думаю, что министерство останется в стороне и не попытается защитить своих солдат. Такие трагедии, увы, и раньше бывали, но никогда ещё не обвиняли выживших. Есть же какие-то законы неписаные…
– Уже столько времени прошло, сколько шума было, – возразил Алексей. – Если бы кто-то хотел найти пропавших, уже наверняка бы начал искать, и не только на словах.
– Не могу вам ничего на это ответить. Не знаю. Постараюсь узнать, – пообещал Кулик-старший. – Спасибо, Алексей, что вы начали бороться за отряд практически в одиночестве. Это дорогого стоит.
– Уже не в одиночестве. Мне помогают. А теперь вот и союзники даже появились. Можно сказать, второй фронт открылся, – улыбнулся он.
– Мне сын сказал, что у вас есть какая-то просьба? – спросил бывший министр.
– Да, Анатолий Степанович, кажется, я придумал, как помочь делу и заставить систему отступить.
– Заставить? Систему? – удивился Кулик. – Вы знаете, что представляет из себя система и как она работает?
– Не знаю, лишь догадываюсь. Но знаете вы, поэтому я здесь и прошу вашего совета, – ответил Алексей и спросил в свою очередь: – А вам не понравилось слово «заставить»?
– Не понравилось. Многие пытались. Заставить, как вы говорите. А результат? «Иных уж нет, а те далече…», – процитировал Кулик. – Хоть и слабая сейчас власть в России, но власть. Вы не сможете её заставить. И я не смогу. Её не заставлять, с ней договариваться надо. Вот только что вы сможете предложить этой, как вы её назвали, системе? Это ведь люди, Алексей. И у каждого из них свои интересы. К сожалению, разные, и не всегда государственные. Расскажите лучше, что вы придумали, – попросил он.
