там комар носа не подточит — зря только задерживаешь.
— Уж извините, Семен Ильич, — возразил боцман, убежденный в том, что делает самое необходимое. — На переходе может статься бензин вытечет или зажигание забарахлит. Вы же мне сами потом за это… — Глушко хлопнул себя ладонью по шее.
Матросы засмеялись.
— Прекратить базар! — сердито рявкнул на них боцман. — А ну, вываливай шлюпку за борт! Готовь плотик!
Пугачев решил взять с собой пятерых наиболее опытных моряков, в том числе и Лещихина со Стыковым. Подозвав их, напомнил каждому обязанности при разминировании. Моряки слушали его внимательно. В глазах — волнение, решимость и какой-то мальчишеский азарт: наконец-то им доверили настоящее дело. Все пятеро стояли перед ним в бушлатах, поверх которых были надеты оранжевые надувные жилеты. Закончив инструктаж, Пугачев разрешил им садиться в шлюпку.
Захар легонько стукнул Семена по плечу, — мол, удачи тебе. Пугачев улыбнулся другу и по штормтрапу спустился за борт.
Громко чихнув, заработал гребной движок. Шлюпка пошла, зарываясь носом в волну и обдавая людей мелкими солеными брызгами. Следом за ней на буксире волочился сколоченный из бревен плотик. Одной рукой Семен ворочал румпель, а другой придерживал на коленях ящичек со шлюпочным компасом, сверяя по нему курс.
Отчетливо стали слышны подаваемые рыбаками басовитые звуки ревуна. В тумане показались размытые контуры сейнера. Сделав широкую циркуляцию, шлюпка плавно притерлась к его борту с подветренной стороны.
— Викс, капитан сейнера, — представился пожилой мужчина, трогая рукой козырек морской форменной фуражки.
Семен тоже откозырял, назвав себя.
— Показывайте, товарищ Викс, — сказал озабоченно. — Где ваша находка?
Они прошли на корму, и тут Семен увидел мину. Облепленная водорослями и ракушками, она вместе с рыбой покачивалась в сети, будто в авоське, прямо над палубой.
— Ничего страшного, — успокоил Семен капитана, — сейчас осторожно стравим ее за борт, на плотик, и можете тогда собирать глушенную рыбу…
Оглядев висевшую на стреле сеть более внимательно, Пугачев разочарованно присвистнул: под тяжестью мины капроновые нити в нескольких местах оказались прорванными. Стало ясно, что при малейшей неосторожности рогатый шар может вывалиться на палубу. Взрыв тогда будет неминуем. Ничего другого не оставалось, как удалить с сейнера всех лишних. Работа предстояла довольно опасная, и Пугачев решил, что полагаться должен только на своих ребят.
— Сколько у вас в экипаже человек? — спросил он Викса.
— Со мной семеро.
— Превосходно, шлюпка выдержит. Всем приказываю покинуть судно.
— Позвольте, но я капитан, — запротестовал Викс, — и поэтому обязан остаться с вами.
— Исключено! — твердо сказал Пугачев.
— И все-таки я бы просил вас, — настаивал капитан, — потому что лучше меня никто не знает этот сейнер.
Пугачев немного смягчил свой непримиримый тон и сказал более дружелюбно:
— Не беспокойтесь, все сделаем как надо. Прошу вас, товарищ капитан, не задерживайте — время теряем.
— Хорошо, — неохотно подчинился Викс и предупредил: — Тузик [3] пришвартован по правому борту, он вам понадобится.
Пугачев благодарно кивнул.
Шлюпка с молчаливыми, хмурыми рыбаками отвалила от сейнера. Семен проводил ее взглядом и приказал матросам браться за дело.
Сначала разыскали пеньковый линь, осторожно остропили им сеть, чтобы не раскачивалась. Потом принялись через дыры выбирать холодную, покрытую неприятной слизью салаку.
— Ну и работенка досталась! — как бы невзначай высказался Пугачев. — А есть эту рыбешку, особенно в копченом виде, куда приятнее…
— Это уж точно, — подхватил Лещихин, — особенно с пивом.
— И ушица из нее тоже — ничего, — добавил Стыков, — а под водочку и того лучше.
Матросы засмеялись, озорно поглядывая друг на друга.
Пугачев невольно улыбнулся, подумав: «Вот она, юность флотская… Храбрятся друг перед другом, а ведь смерть совсем рядом, выставила, из-под салаки свои свинцовые колпаки — только тронь…»
Но не видал Семен в глазах ребят страха — всего лишь какая-то лихая мальчишеская удаль, веселая бесшабашность. И в то же время читал командир на их лицах сосредоточенную мужскую выдержку, оправданное ощущение риска. В эти мгновения он был спокоен за них.
Медленно, с большой осторожностью стрелу вывели за борт. Рогатая голова в капроновой авоське даже не шелохнулась.
Два моряка спрыгнули на плотик, чтобы подложить под мину ватные матрасы, а двое других взялись за концы страховочных оттяжек.
Семен сосредоточенно прикинул на глаз, точно ли черный шар ляжет рогами кверху, и лишь после этого вразвалочку, будто с ленцой, направился к лебедке.
Начался дождь. Видимость еще больше ухудшилась. Море колыхалось безликой серой массой, как бы растворяясь всего в нескольких метрах от борта сейнера.
— Теперь гляди в оба, — предупредил Пугачев, готовясь повернуть штурвальчик управления. — Начали! — А в голове невольно мелькнуло: «Только бы капроновая вязка не порвалась — тогда амба. Вот оно: мгновение — вся жизнь…»
Щелкнул контроллер лебедки — сеть дрогнула, проседая под тяжестью своего груза. Остатки салаки шумно посыпались на бревна.
— Выдержи, родимая… — невольно вырвалось у Семена будто из глубины сердца.
— Майна, майна! — требовали осмелевшие моряки.
И Пугачев снова включил электромотор. С ювелирной точностью он стравил груз на плотик.
Теперь мина, как бы обессилев, послушно покоилась на матрасах. Она слегка покачивалась на бревнах у борта и уже не представляла прежней угрозы.
— Принимай, Стыков. Всем уходить подальше, в безопасную зону, — распорядился Пугачев. — Взрывать буду через полчаса.
— Товарищ командир, — обратился Стыков, — прошу разрешения остаться с вами.
— Нельзя! — отрезал Пугачев. — Ялик маленький, одному и то не развернуться.
— Тогда разрешите мне ее взорвать.
— Как-нибудь в другой раз.
— Но мне же скоро увольняться. Другого раза может и не быть.
— Что ж, лучшего и пожелать нельзя. А в твоей моряцкой отваге я нисколько не сомневаюсь, у тебя ее хватит на двоих. — Семен весело подмигнул рулевому.
— И все-таки я очень прошу, — настаивал Олег, не обращая внимания на командирскую похвалу. —
