- Эй, вы живые? - пропищал звонкий, тонкий голос на гномьем.
- Кто ты? - с недоумением пробасил Хоркис, видимо, так же как и я, не сумев разобраться, кого видит.
- Меня зовут Эли, - ответило существо.
- Ты гномка? - продолжил выяснять Хоркис, не удовлетворившись ответом.
- Да, - как-то неуверенно подтвердила она.
- Ребенок, что ли? - уточнил Хоркис.
- Нет, - с тяжелым вздохом ответила гномка, - мне недавно исполнилось двадцать пять лет, и я стала совершеннолетней. Просто родилась уродкой, не похожей на других. Поэтому мой отец меня ото всех скрывает. Только самые приближенные знают о моем существовании, - с неподдельной грустью разъяснила она.
- А кто твой отец? - пересохшим от жажды горлом, хрипло спросил я, уже догадываясь, что услышу в ответ.
- Повелитель Нил, - ответила она, отходя от лаза и осторожно, в темноте, продвигаясь вперед.
- Р-р-р-р... - зарычал Хоркис, услышав это имя и, сразу, переключив свое негативное отношение на его дочь, - а ты чего сюда приперлась?
- Я принесла вам воду и еду, - снова тяжело вздохнув, виноватым голосом ответила она.
- Нечего было тебя присылать, - сердито сказал Хоркис, - пусть лучше твой отец сам придет и скажет, что ему от нас нужно.
- Меня никто не присылал, - ответила она ему, - я сама пришла. Мне, конечно, никто о вас ничего не рассказал и ничего не объяснил. Но я не могла не увидеть, как вас тащили, потому что, вход сюда существует только через мою комнату. Бросив вас в этой пещерке, на обратном пути, советники отца, не обращая на меня внимание, обсуждали, что эльф, теперь будет служить Повелителю Источником Силы и разрешит все насущные проблемы. И при прокладке новых туннелей, и в обустройстве нового поселения, и в поиске полезных руд.
- А как он, интересно, собирается держать меня в повиновении? Для всех его запросов нужна магия, а если она у меня будет, то никакие путы меня удержать не смогут, - удивился я наивности Нила.
- Этого я не знаю, - пожала плечами она. - Когда увидев, что происходит, я попыталась с ним поговорить и высказала свое осуждение таким поведением. Но Повелитель не захотел со мной ничего обсудить. Сказал, что это не мое дело. Думаю, что он, действительно, плохо себе представляет твои возможности, ведь мы, здесь, знаем об эльфийских магах только с чужих слов. Но вот, одним из рычагов давления на тебя должны быть вода и еда, а еще, шантаж жизнью орка. Повелитель считает, что ты к нему почему-то привязан. Так что, еду для вас мне пришлось украсть на кухне, дождавшись, когда все разойдутся после ужина.
- А как, по-твоему, мы будем есть и пить, если крепко скованы? Или ты нас раскуешь? - зло порыкивая, спросил Хоркис.
- Я сама вас напою и накормлю, - ответила она виновато, отодвигаясь от злого Хоркиса и опускаясь рядом со мной на колени, практически вплотную из-за тесноты. - Я бы с радостью вас освободила, несмотря на гнев отца, но не сумею это сделать. Мастер Рик крепко спаял звенья ваших цепей.
- А с чего такая забота? - не поверил ей Хоркис.
- Я считаю, что Повелитель поступил с вами бесчестно. И, раз он не хочет слушать меня и считаться с моим мнением, я постараюсь всеми силами, доступными мне, вам помочь. Ты сможешь сесть? - обратилась она ко мне.
- Сейчас попробую, - ответил я, пытаясь преодолеть сопротивление плотно обвивающего меня железа, в тоже время, усиленно обдумывая, как воспользоваться гномкой для нашего освобождения.
Гномка, увидев, как мне оказалось трудно принять сидячее положение, начала помогать, раздвигая опоясывающие спиральные петли цепей в области моей поясницы, а потом, ухватившись за мою шею сцепленными в замок пальцами обеих рук, стала тянуть меня вперед. Когда сесть все-таки удалось, я спросил:
- Ну, и как ты собираешься меня кормить?
- Давай сначала попьем, - ласковым голосом, как с ребенком, заговорила она. - Вот. У меня есть кружка, - и, сняв кружку, висящую на дужке ручки котелка, зачерпнув в нее воду, поднесла к моим губам.
Я невольно фыркнул от такого обращения и не спешил эту воду пить. Принюхался, проявляя запоздавшую бдительность. Она, заметив это, молча, с обидой, закусила нижнюю губу.
- У меня нет оснований доверять здесь кому-нибудь, - с раздражением сказал я.
- Имеешь право, - согласилась она. - Тогда смотри, я выпью первая, - и сделала несколько глотков.
После этого и я жадно припал к кружке с водой. За питьем последовало не менее унизительное кормление с ложки, какой-то невообразимо противной вареной смесью, мелко порубленной рыбы с грибами. Пока происходила вся эта кормежка, я продолжил заинтересованно расспрашивать ее:
- Почему же твой отец так пренебрежительно относится к тебе, своей дочери и наследнице? Да еще, насколько я понял, прячет от окружающих?
- Потому что, это позор для Повелителя, иметь такую уродливую дочь. Это может плохо отразиться на его авторитете, узнай обо мне многие.
- Тогда, не проще ли было бы ему избавиться от тебя еще в младенчестве? Иголку в мешке не утаишь, и слухи о тебе, наверняка, уже достигли многих ушей, - скептически заметил Хоркис.
- Во-первых, он долго надеялся, что с возрастом мой внешний вид постепенно исправится. Это теперь, когда я уже стала взрослой, ясно, что я останусь такой навсегда. Во-вторых, и возможно в главных, Повелитель знает, что у него никогда не будет других детей. Так что, я единственная наследница крови Повелителей. Он рассчитывает, что выбрав для меня подходящего, с его точки зрения, мужа, дождаться рождения внуков и им передать власть, на закате своей жизни. Несмотря на мой внешний вид, наверняка найдется желающий, с помощью этого брака, оказаться на вершине власти и богатства.
И такое отчаянье я услышал в ее голосе, что невольно пожалел. Действительно, незавидная участь. По себе знаю, как это больно, однажды осознать, что нужен не ты сам, а те возможности, которые с твоей помощью можно приобрести.
Воспользовавшись вынужденной близостью, я попытался внимательно рассмотреть девчонку, но было слишком темно. Понял только, что то, что я принял за огромную голову, было копной волос, по всей видимости, густых, кудрявых, непокорных, торчащих во все стороны и, как у всех гномов, не отрастающих слишком длинными. Принюхался. Ее запах приятный - чистоты, свежести и какой-то фруктовой сладости, что странно, какие еще фрукты у гномов?
- Что-то я у тебя рогов не вижу, о которых рассказывают твои сородичи, - иронично заметил я.
- Я и безрогая, мало привлекательна, - грустно ответила она.
- Чем же? - уточнил я, не понимая, что же в ней такого ужасного, что скрывает от меня темнота и ее одежда.
- Недоразвитым телом. Я ошибка природы, - в ее тихом голосе послышались слезы.
- Ну, а я, вроде ничего такого не заметил. Для гномки тонковата, конечно, но по сравнению с эльфийкой вполне себе упитанная, - неуверенно заметил я.
- Но я-то ведь гномка и живу среди гномов, - вполне резонно возразила она. - Кушай, не отвлекайся.
После меня гномка, преодолев свой страх перед Хоркисом, повторила с ним, ту же процедуру кормления, что и со мной. Орк, от бессильной ярости, постоянно рычал, пугая ее и заставляя вздрагивать, но она упорно продолжала кормить его с ложки дрожащей рукой.
Когда оба котелка опустели, гномка засобиралась уходить, предупредив, что теперь придет к нам, опять тайком, только завтра. Что Повелитель велел не поить и не кормить нас три дня, для того чтобы мы совсем обессилили. Тогда он и собирается высказать нам свои требования, рассчитывая, что к этому времени мы будем более сговорчивыми и согласимся на все его условия.
- Вход в эту пещерку находится в моей комнате, так что, если я вдруг очень срочно понадоблюсь, громко окликните. Я большую часть времени провожу в своей комнате и только изредка бываю в других помещениях Повелителя, а уж из них, вообще никогда не выхожу.
- Эли, подожди, - остановил я ее. - Если нас собираются держать в таком положении долго, как нам быть с естественными надобностями?
- Или мы должны плавать в собственных испражнениях? - подхватил мою озабоченность Хоркис.
- К сожалению, как считает Повелитель, это еще один дополнительный способ давления на вас, чтобы сделать уступчивее, - дрожащим от стыда, полным сожаления и сочувствия голосом ответила она.
- Эли, ведь ты же понимаешь, что мы не враги и пришли сюда, к вам, на выручку. И если ты осуждаешь коварство и несправедливую жестокость в отношении нас, то может быть, ты поможешь нам освободиться? - постарался я надавить на ее, явно не притворные, чувства справедливости, сочувствия и сострадания, которые оказались в ней так развиты. И это, при таком отце! Удивительно, откуда что берется? - Например, отыщи какой-нибудь инструмент, с помощью которого ты могла бы перекусить или перепилить звено цепи, удерживающей меня.
- Я уже думала об этом, - ответила она. - Решила, если могу вас освободить, то готова за это принять любое наказание. Пусть даже отец меня убьет. Все равно, так как я живу, это не жизнь. Настоящая жизнь проходит мимо меня. Но в моей комнате нет никаких инструментов. Там есть только бумага и графитовые писчие палочки, которые нужны мне для ведения всех финансовых дел отца. Он больше никому не доверяет этим заниматься, и это моя основная работа. А еще есть баночки с красками и кисти для рисования комиксов, это мое увлечение, любимое занятие.
