Однако вместо этого Неймер взмыл вверх, под самый купол храма.
Гетейне обладали цветным зрением, как люди Земли и эллориты. Но внутренним взором они всегда видели мир в черно-серо-красной гамме. В случае усталости или раздражения черно-красные цвета в восприятия реальности гетейне начинали преобладать.
- Это все зависит от состава крови, - объяснял Неймеру его отец. - Но наш состав крови, каким бы он ни был, не должен мешать нам здраво мыслить и принимать верные решения.
Отец считал спасением от мрачности физическую нагрузку. В этом был смысл - необходимые гормоны, делавшие мир более светлым, вырабатывались в движении. После нескольких часов тряски в душном вездеходе он пришел в состояние тихой готовности убить кого-нибудь. Ему надо было размяться, чтобы вернуть себе спокойствие и способность трезво рассуждать. А Неймеру именно сейчас надо было кое-что обдумать.
Он мысленно слышал разговор Форса и Авенса, который произошел на "Покорителе Вселенной". И сейчас Неймера душила бессильная ярость. Влачить свои дни в качестве пушечного мяса Космопола, разгребать дерьмо на дальних планетках, недавно включенных в состав Союза, никогда не было мечтой Неймера. Он мечтал сбежать ничуть не меньше Форса. Но в тех обитаемых мирах, куда бросали спейс-рейнджеров, решил бы остаться только законченный самоубийца. А теперь Форс нашел возможность освободиться.
Но Неймера он с собой не позвал.
Просить Дэззуо взять его собой представлялось Неймеру глупым. Если бы Фосерри хотел уйти вместе с Неймером, он бы сразу посвятил его в свои замыслы. Сообщить о побеге Дэззуо в контрразведку было ниже достоинства Неймера.
Гетейне нарезал большие круги под сводами купола. Только шелест крыльев и свист колец в них нарушал покой пустого храма, когда Неймер выполнял особенно резкие маневры.
"А если бы ты нашел возможность сбежать, ты бы позвал Форса с собой?", спросил в его голове спокойный, безжалостный голос.
Самым ужасным было то, что Неймер не мог ответить на этот вопрос.
Другой проблемой было то, что не только Герда увидела истинное лицо психократа, атаковавшего спейс-рейнджеров у "Покорителя Вселенной". Неймер не только увидел противника, но и узнал. Но тогда было уже слишком поздно, появился Форс. Неймер не соврал насчет пределов чувствительности этого психократа. Сейчас отряд спейс-ренджеров находился, если можно так выразиться, на самой границе слышимости для того, кто прятался в лунном кратере далеко на севере. Но Неймер был уверен - если бы он позвал своего недавнего противника... если бы крикнул изо всех сил...
Он бы его услышал.
И, безусловно, помог бы Неймеру покинуть ряды бравых служак Космопола. За свою помощь он взял бы немного.
Жизнь Форса.
Эллорита, даже не позвавшего Неймера с собой, когда он сам собрался бежать.
Неймер опомнился, когда стемнело, и в храме автоматически вспыхнули светильники на стенах. "Сегодня ночью, когда все заснут", подумал он. - "У меня нет другого выхода".
Гетейне снизился и поднял засов на воротах.
* * *
Измученная Герда плелась в хвосте колонны. Тишину мертвого города нарушал только шепот ветра в ветвях и шаги рейнджеров. Девушка чувствовала себя отупевшей от всего, что свалилось на нее за последние часы. А ведь еще предстояло считать информацию с чипов погибших игроков. А потом - запустить аналитическую программу, чтобы найти и зафиксировать отличия между исходными версиями программ нагов, саблезубов, восставших мертвецов и новой программой, что повела биоформов на смертельную схватку с людьми. Так же надо было выяснить, почему не сработали "хвосты" игроков.
Неймер телепатически связался с Фосерри и доложил, что в храме Эруны обнаружился нуль-транспер, через который, очевидно, выжившие игроки и покинули Шарнатт. По словам Неймера, припасы в кладовой храма остались нетронутыми. Видимо, ночные эльфы не сидели в осаде долго и ушли через телепорт почти сразу. Пренебрегать возможностью сытного ужина и безопасной ночевки не стоило. Накрыв тела погибших космолетчиков дерном и поставив на него памятную плиту, спейс-рейнджеры направились в южную часть Шарнатта, где и находился храм.
Фосерри шел рядом с Гердой. Он хотел поговорить с ней, но видел, что сейчас, возможно, не лучший момент для беседы. Когда Дэззуо и Кортасар двигались по изящному мостику, соединявшему берега озера и многочисленные острова, Герда ощутила потребность высказаться.
- Они не должны были погибнуть, - сказала она. - Но они все мертвы. И я чувствую себя причастной к их ужасной смерти. Софт для биоформов писала не только я. Мы работали большой командой. Но все равно.
- Труди, - произнес Дэззуо. - Но ведь вы разрабатывали программы для боевых машин, которые используются в войнах на Земле. Для оригиналов всех этих нагов и саблезубов. Для тех биоформов, которые предназначены для убийства людей и которые занимались именно этим. Разве вы еще тогда как-то не решили этот вопрос для себя?
- Война - это такая игра, в правила которой входит твоя возможная смерть, - ответила Герда. - И если ты идешь на войну, ты принимаешь эти правила. Но в правила лунных игр смерть участников не входила!
Фосерри покачал головой.
- Кстати, о правилах игры, - сказал он. - А этот человек, чье место в проекте вы заняли так недавно... Тот, который погиб в результате несчастного случая... В его поведении в последние дни перед смертью не было ничего странного?
- Не знаю, - пожала плечами Герда. - Его никто не видел. Саджо подцепил какой-то особенно приставучий грипп, и две недели проболел. Я звонила ему. Компания обещала обновление в боевых системах мира Войны и Ненависти. Саджо как раз работал над этим. Когда Рон заболел, проект отдали мне. У Рональда уже были кое-какие наработки. Но я с детства не доедаю куски, надкушенные другими. Я сообщила Саджо, что не буду доделывать его программу, а сделаю свою. Рон с радостью согласился, расспрашивал меня о моем проекте - святовоинах. Голос у него был другой, чем обычно. Но такое ведь случается, когда болит горло.
Фосерри и Герда миновали мост и оказались в Храмовых Садах, расположенных на небольшом островке в самом центре озера. Деревья еще не оделись листвой. Крохотные зеленые листочки только проклюнулись из почек, накинув на ветви ажурную зеленую сеть. Воздух был напоен ароматом смолы, к которому примешивался сладкой запах разложения. Здесь трупов было меньше, чем в других частях города. Драться тут было особенно некому - в Садах обычно находилось несколько жрецов да игроки, пришедшие отдохнуть и собраться с мыслями.
- Разумеется, - задумчиво проговорил Дэззуо. - И Рон узнал, какая именно новинка будет запущена в игру.
- Вы думаете, что Рон с ними? - спросила Герда. - Что это ДТП, в котором он якобы погиб - инсценировка?
- Я думаю, что Рон мертв, - спокойно ответил Фосерри. - И умер он самой мучительной смертью, какую только может испытать человек. Этот гетейне, что противостоит нам, выпил его духовную сущность. Все его знания и навыки. А пустую, ненужную ему оболочку гетейне аккуратно уничтожил, чтобы не вызывать подозрений. Теперь он может и умеет все, что умел Саджо. И даже больше. Гетейне талантливы и быстро обучаются.
Герда зябко передернула плечами:
- Но зачем он это сделал?
- Не знаю, но скоро собираюсь узнать, - ответил Дэззуо. - Гетейне иногда поступают парадоксально. Но они не безумны.
- Вы знаете, мне кажется, я видела его истинное лицо, - вспомнила Герда. - Когда он понял, что не может управлять мной, он рассердился, и...
- И? - подтолкнул девушку Дэззуо.
- У него зеленые глаза и нос... такой..
Она сделала жест, словно хотела изобразить излом антикрыла на сверхзвуковом самолете.
- Я понял, спасибо, - кивнул Фосерри.
Сумерки сгущались. На мосту, по которому спейс-рейнджеры покидали Храмовые Сады, зажглись фонари. Система жизнеобеспечения Шарнатта уцелела. Было что-то невыносимо жуткое в этих фонарях, освещающих улицы мертвого города. Ведь их свет был больше никому не нужен.
Или почти никому.
В мягком свете фонарей Герда вдруг заметила, что на шее у Фосерри есть татуировка. Из-под высокого форменного воротника выглядывала лишь малая часть, напоминавшая лепесток цветка или острие копья. Основная часть рисунка должна была находиться в основании шеи и на плече Дэззуо. Герда озадаченно перевела взгляд на лицо Фосерри, только сейчас обратив внимание, какие чувственные у него губы. "Он чертовски сексуален", подумала Герда и удивилась своей мысли. - "Он из тех редких мужчин, кто на самом деле любит заниматься сексом. Только он скрывает это, прячет, как Тимур прятал Колдгриф под плащом...".
- Некоторые вещи лучше видны в темноте, да? - сказал Дэззуо.
Герда поняла, что он прочел ее мысли, и молча кивнула.
И в тот же миг наваждение исчезло. Фосерри снова стал бесцветным блондином со стертым жизнью лицом, которому могло быть и тридцать, и пятьдесят.
