Лопе де Вега - Том 4

О нет! Признательность такую
Я слишком малой, граф, сочту.

Вы правы. Как я глуп! Клеймите
Мое лицо.

Я не клеймлю
Того, что всей душой люблю.
Но я сама хочу, поймите,
На нем оставить некий знак.
А что и где — скажу вам точно,
Но это ведь не так уж срочно!

Вот ларчик.

Что же вы мне так
Спешите показать, сеньора?

Сейчас посмотрим.

В нем цветы?

Да, те цветы, что делал… ты,
А продавал Эрман. Умора!

Я от стыда готов сгореть.

Пусть будут здесь. Я их сначала
Алмазами убрать мечтала.
Им в спальне будет место впредь.
Когда супруг мой возгордится,
Я выну их, чтобы они,
Пред ним былые вызвав дни,
Его заставили стыдиться
И чтобы гнев его угас.
Поставьте их, Дуранго, в зале.

Вы, значит, зеркало мне дали?

Простите, что тревожу вас,
Но Алессандро нынче прибыл
В Валенсию.

Кто он такой?

Маркиз в Валенсии?

Какой?
И что нам в этом, кто б он ни был?

В нем больше треска слов пустых,
Чем грома в грозовое лето.

Но объясните: кто же это?

Да мой избранник, мой жених!

Ах, тот маркиз сицилианский?

Да, он, и сто мужчин и дам,
Уже завидующих вам,
Короче — заговор гигантский.

То неизбежные враги,—
Завидно им чужое счастье.
Хочу пойти унять их страсти,
А ты, Эрман, мне помоги.
Без унижения, без просьбы
Пойти ко всем, к друзьям, родным,
Преподнести подарки им,—
Всем это по душе пришлось бы!
Кто беден — одинок всегда,
А к богачу любой пристанет.

Ну, если их на деньги тянет,
Мы приручим их без труда.
Вы так умны и справедливы,—
Все тратьте, все, что нужно, граф!

Спасибо! Это право дав,
Жизнь и свободу мне спасли вы.

Любовь созрела в сердце, слухе, взоре —
Все мне твердило: полюби его!
И что мне чувств открыло волшебство,
То утвердил и разум гордый вскоре.

Желанья в их стремительном напоре,
Не победив рассудка моего,
Благоразумью дали торжество,
Подняв свой парус только в брачном море.

Любовь! За то, что так упорна ты
И вынудила праздную надменность
Сегодня в жертву принести мечты,—

Хотя б узнать пришлось мне счастья бренность,
За эти дни блаженства навсегда
Тебе прощаю скорбные года.

Не стану больше побираться.
Еще других просить, — о нет!

Какой безжалостный ответ!

Я рву письмо — чего стараться!
Вот приобрел друзей и братца!
Я их убил бы, всех друзей,
Вот этой шпагою своей,
Всех этих прихвостней проклятых.
В чем отказали — в ста дукатах!
Да больше дружбы у зверей!
Когда семь храмов дружбе верной
В стихах воздвигнул Лукиан,
Бьюсь об заклад, старик был пьян,
Поверил басне лицемерной
О видах дружбы столь примерной!

Да, в наши дни и фальшь и ложь
Везде в почете застаешь,
Но вспомним Грецию в те годы:
Там дружбу славили рапсоды.[112]

Но я-то, я-то стал хорош!
Я только темной ночью ныне,
Когда укрыт ее плащом,
Решаюсь покидать свой дом,
А в этой вот моей рванине
Мне даже стыдно выйти днем.
Я столько делал им добра,
С любым из них я всем делился,
И вот во что я превратился:
Не плащ, а на дыре дыра.
О эта гнусная игра!
Фортуны дочь, она, прельщая,
За горло нас берет и в грязь
Швыряет, колесо вращая.
А женщины! Любая связь
Какой ценою мне далась!..
Нет, я не буду жить, покуда
С тобой не выберусь отсюда.
Но как?

Я мог бы дать совет,
Но ведь у вас терпенья нет.
Я слышал, он — восьмое чудо,
Граф новоявленный, ваш брат.

Мой брат?

Вы рады уж взорваться

Да, рад!

Умейте и сдержаться.
Он добр, отзывчив и богат.
И, как женился, говорят,
Пригрел уж многих, — для любого
Найдет участливое слово,
И многим беднякам помог.

Но я к нему ни на порог…
Нет! Нет!

А что же здесь такого?

Ну нет, уж это никогда!
Просить подать мне ради бога
Того, кого я гнал с порога,
Кому отказывал всегда!..
Ты не сгораешь от стыда
За свой совет?

Он к пользе вашей.

Да он меня прогонит взашей!
Нет, голод свел тебя с ума.

А вас неверье и сума.
Но знайте: нищей братье вашей
Всегда найдется здесь обед.
Придут, закутавшись получше,
И в ночь, когда на небе тучи,—
А здесь не зажигают свет,—
И никому отказа нет.
Он всех идальго, да с поклоном,
Дарит не чем-нибудь — дублоном.
А если нужным вдруг найдет,
Иному пять перепадет.
Пойдем под темным небосклоном!

О я несчастный!

Ну, вперед!
Вы попросите и, быть может,
Нам доброта его поможет,
Он к вашей просьбе снизойдет.

Но я… я весь дрожу.

Вперед!

Боюсь, я весь того не стою,
Чтоб отомстил он добротою,
Но если хочет небо так,
Пойдем. Да это он, никак!
А с кем он говорит? Их двое.

Так, значит, люди у ворот?

Да, и глядят на наши окна.