– Гостиные... кабинеты, – показывали девушки, ведя её по помещениям. – Там столовая...
Лиля шла, с каждым шагом погружаясь в мрачное уныние. Электричества тут нет. Паровые двигатели... Ванная... Лиля резко остановилась, вспоминая всё, что слышала о мытье в... в старину.
– Как у вас моются?
Девушки смущённо переглянулись, потом кто-то хихикнул.
– Как везде, – сказала Раллин.
– А как именно у вас, в Арнае?
– Ну, мы умываемся из тазика... Раз в неделю греем воду в лохани и моемся.
Лиля помассировала виски. Водопровода тоже нет. Горячей воды... Опять деревня... барак. Твою мать!
– Держите её! – воскликнула Талимда, видя, что Лиля пошатнулась. – Сомлеет же!
– Куда она сомлеет. Вон, распущенная ходит, – хмыкнула женщина средних лет, которую Лиля приняла за домоуправительницу. – Лилэр, у тебя такое имя благородное, а ходишь как... как неряха.
Лиля недоуменно посмотрела вниз, на шнуровку корсажа, и девушки закивали.
– Дай помогу, – сказала домоуправительница.
Ох... Лиля застыла, не в силах пошевелиться или вдохнуть.
– Погоди... ну-ка выдохни, – нахмурилась Талимда. – Во-от. Другое дело.
Корсаж жестоко сдавливал все известные Лиле внутренние органы, а ещё те, о существовании которых она до сих пор не подозревала. Она прошла ещё несколько шагов, потом остановилась и расслабила шнуровку.
– Вы как хотите, а я мучить себя не собираюсь, – сказала она твёрдо. – Это невыносимо. Кто это придумал?
– Раньше, говорят, девушки носили другую одежду. Лёгкую и без рукавов. Но после разобщения народов это стало вносить смуту.
Лиля кивнула, осматривая спальни на втором этаже. Понятно. Бывает. Проще обвинить женщину, чем контролировать себя и не распускать руки. Это мы как раз знаем, плавали. Картина проясняется.
– Слушайте, я хочу посмотреть ваши книги по истории. Карты, всё такое.
Где-то внутри теплилась надежда, что это какой-то розыгрыш, сон... Какая-то иллюзия, которая вот-вот развеется. Но всё было слишком реальным. Шершавая серая ткань платья пахла какими-то свежими травами, запахи, доносившиеся с кухни, тревожили воображение, стёкла, ромбовидные, с красивыми желтоватыми гранями, были холодными и слегка припылёнными. Лиля осматривала светлое дерево стенных панелей, удивляясь изящному рисунку волокон древесины, вела рукой по мрамору перил лестницы, и чувства, что охватывали её при этом, тоже были настоящими, существующими.
– Так где книги? – спросила она у Талимды. – Любые. Учебники... Всё, что угодно?
– У кира есть книги. А нам зачем?
Лиля спустилась вниз, на хозяйственный этаж, и задумчиво сидела, разглядывая стену. Если представить на минуточку, что всё это – на самом деле... Просто представить. На один только миг. Она попала в прошлое... В прошлое какого-то иного мира, которое напоминает средневековье. Чёрт... Надо было лучше слушать на истории. Ладно. Эти девушки ничего ей не расскажут, они сами не очень в курсе, что тут вообще есть. Этот их "кир" – землевладелец, и у него есть книги. Надо просто пойти к нему и порасспросить.
13. Можно, я коснусь твоих волос?
– Тебе нельзя на мужскую половину, – с ужасом распахнул глаза слуга, тот же парень, что сопровождал землевладельца.
– Кто ты?
– Камьер кира Октер Дилтада. Остилл.
Лиля прищурилась, прикидывая. Октер – не склоняется. Значит, это фамилия, а зовут его Дилтад.
– Но ты можешь сказать ему, что я хотела бы с ним поговорить?
Остилл кивнул с сомнением и исчез за двойными створками дверей. Через некоторое время он вышел и кивнул.
– Я провожу.
– Заходи! – глухо отозвался голос из-за двери, и Остилл вздохнул, пропуская Лилю вперёд. – Остилл, ты можешь идти. Я не трону тебя и не обижу... Лилэр.
Лиля с любопытством осматривалась. Комнат у Дилтада, по всей видимости, было целых три, и в первой, куда её завёл Остилл, как раз стоял небольшой книжный шкаф.
– Добрый вечер, – сказала она, протягивая руку, но он недоуменно посмотрел на неё. – О. Простите, я не знаю ваших обычаев.
– Почему ты разговариваешь со мной как с крейтом? – изумился Дилтад, делая шаг к Лиле. – Кто ты такая? Откуда? Почему говоришь на общем? Ты же...
– Я ударилась головой, – улыбнулась Лиля. – Другого объяснения я не вижу. Господин Дилтад, я издалека. Мне нужна ваша помощь...
– Погоди. Ты говоришь со мной, как с крейтом. "Вы" говорят только меглейо. Членам семьи крейта.
– Хорошо. Хорошо. Извините... Извини. Я хотела посмотреть карты вашего мира и полистать книги по истории. Хочу понять, куда меня занесло.
Дилтад сел на кресло и смотрел, как Лиля бродит, рассматривая мебель и изящные вазы над камином.
– Ты ведёшь себя очень дерзко, – сказал он наконец. – В ваших краях девушки все такие... смелые?
– Смелые? – удивилась Лиля, показывая на книги. – Можно, да?
Дилтад вдруг удивлённо рассмеялся.
– Ты необычная, – сказал он, вставая и дёргая за шнурок у двери. – Расскажи мне о себе, а я расскажу тебе... Как ты там сказала? Куда тебя занесло.
Лиля сидела на диванчике, глядя на странный янтарный напиток в чашке.
– Я издалека. Здесь оказалась... случайно. У нас есть похожий напиток. Он называется чай. Только на вкус более горький.
– Это ачте. Он растёт на деревьях. в Фадо, говорят, есть дерево ачте, которому тысяча лет.
Лиля отпила ещё глоток отвара и почувствовала себя Алисой в Стране Чудес. А что если этот напиток подействует на неё необычным образом, или местная еда? У них тут две луны... Радиация... Солнечное излучение...
Она отставила чашку на столик и подошла к столу, глядя на свои руки. Вроде ничего не двоится. С другой стороны, а вариантов-то? С голоду умирать?
– Садись. – Дилтад уступил ей кресло, а сам встал и зажёг от маленького светильника несколько свечей и один большой фонарь. – Стемнеет скоро, – пояснил он, кивая на окно. – Что тебе интересно?
Лиля открыла книгу и в недоумении уставилась на буквы, незнакомые, явно рукописные.
– Я не понимаю, что тут написано, – сказала она, ведя пальцем по странице. – Господин Дилтад, я думала, что от удара головой выучила ваш язык, но, видимо, только устный. Может, научишь меня?
– Я могу почитать тебе, что здесь написано, – улыбнулся Дилтад. – Для начала давай я расскажу тебе, как обращаться к кирио. Ты можешь звать меня кир, кир Дилтад или кир Октер.
Он встал за плечом Лили, ведя пальцем по строкам, и читал ей, поясняя, страницы жизнеописания крейтов. На третьей странице Лиля вздохнула.
– Это интересно, но сложно и долго. Кир Дилтад, а у тебя есть азбука... книга для обучения чтению?
– Мой сын давно вырос. Я нанимал ему катиса.
– А твоя жена?
Лиля с удивлением смотрела, каким тревожным вдруг стало лицо кира.
– Она живёт в другом эйноте. После рождения сына мы почти не виделись.
Лиля чувствовала напряжение в его голосе, когда он говорил о жене, и решила не лезть в эту тему. Ну их, эти семейные разборки. Странно, почему он не развёлся, раз любовь прошла, а помидоры, по-видимому, не то что завяли, а не дозрели.
– Можно, я коснусь твоих волос? – сказал вдруг кир Дилтад, и Лиля обернулась к нему. – У тебя такой необычный для наших мест цвет волос.
Лиля кивнула с неловкой улыбкой, вспоминая, как восемь часов провела в кресле у Пабло, которого на самом деле звали Пашкой. Кир Дилтад протянул руку и провёл рукой по прядке волос у щеки.
– У нас не носят такие причёски, – сказал он, – А зря. Это очень красиво.
От его руки пахло ачте и какими-то местными травами, и Лиля скосила глаза на белый манжет его рубашки, который виднелся из рукава камзола.
– Сколько тебе лет? – спросил он неожиданно, отступая на шаг.
– Двадцать пять, – улыбнулась Лиля, поворачиваясь к нему. – А что?
– Ты выглядишь совсем юной, – удивлённо пожал плечами Дилтад. – Мой сын старше тебя на два года.
– У нас это не называется "давно вырос", кир Октер. Это считается расцветом юности.
