– Лучше, конечно, если бы ты ехала и кричала, что труппа Кадиара приехала в город, но вряд ли ты станешь, да? – мечтательно сказала Ригрета.
– Не. – покачала головой Аяна. – Не-не-не. Это уже слишком.
Она поцеловала Кимата и спустилась во двор, по дороге напугав мальчика, который суеверно шарахнулся в сторону от неё в коридоре, заметив светло-синие волосы.
Улица вела на восток, потом свернула, и Аяна по узкой тропинке между домами спустилась в сторону залива, на тропу вдоль скал. Чайки летали над водой и время от времени дрались за добычу, а потом снова взмывали над берегом, тоскливо покрикивая. Ташта навострил уши. Она обернулась на маяк, который всё ещё был довольно близко, и заметила каменную лестницу, петлявшую по склону наверх, к белой башне с широкой зелёной полосой и стёклами, в которых отражалось солнце. Интересно, сколько там ступенек? Насколько далеко видно с такой высоты? Можно ли забраться на отвесную скалу с уступом, вон ту, чуть выше?
Волны плескались у скал, в каждой расщелине которых росла какая-нибудь зелень или даже небольшие цветущие деревья. Середина апреля цвела и грела, как ранний июнь в их долине. Конда говорил, что дамы носят многослойные платья. Как?! На ней под халатом из гладкой, но плотной седы была сорочка, рубашка из власки и такие же штаны, и ей было в самый раз, не холодно и не жарко, но что же будет в июле... в августе?
Аяна резко остановила Ташту. Одно небольшое деревце, росшее в неглубокой расщелине, было очень ей знакомо. Она, не веря своим глазам, спешилась, спустилась к деревцу и осторожно отщипнула одну маленькую иголку.
Купреса. Аромат, который они с мамой так любят. Аромат родного дома, только немного иной. Она жадно втягивала его носом. Да, чуть иной. Да и деревце было слегка другим. В долине купреса напоминала кустарник, а это растение больше походило на молодое деревце, да и маленьких круглых ягод, которые высыхали за зиму, оставаясь на ветках, на нём не было.
Аяна сунула руку за полу халата, вытащила нож и осторожно, одним аккуратным резким ударом срубила небольшую нижнюю ветку, прижав срез ненадолго пальцем, как ранку на теле.
– Прости, деревце, – сказала она. – Я просто тоскую по дому.
Она сунула веточку за пазуху. Иголки покалывали через ткань рубашки, но запах напоминал ей о маме, а остальное не имело значения.
Тропа увела её наверх и слилась с улицей. На Аяну оглядывались пешие прохожие, и она сначала нахмурилась, но потом смело тряхнула голубыми волосами и вывела испуганного шумом Ташту в негустой поток верховых, телег, повозок и маленьких закрытых экипажей, которые изредка поворачивали с боковых улиц. Дорога расширялась и постепенно поворачивала налево, на север, поднимаясь над берегом.
После портов Орты и Димая Аяна ожидала увидеть берег и мощёную набережную, но вместо этого дома на левой стороне улицы закончились, и она снова увидела море. Улица вела дальше, а набережная порта тянулась внизу, под стеной из каменных кирпичей, и к пристани спускались каменные широкие дороги и лестницы.
Она направила Ташту вниз по одному из мощёных пологих спусков, слегка морщась от запаха гнили и нечистот, который доносился от воды. Под самой стеной стояли торговые лотки с полосатыми навесами, и торговцы дремали там над лотками с орехами и лепёшками, а один, по-видимому, продавал воду из стоящих рядом бочек.
У причалов она насчитала больше десяти больших кораблей, дальние из которых уже было сложно разглядеть, потом повернулась налево, но там было только какое-то одно огромное деревянное строение, по-видимому, местная верфь. Она тронула Ташту. Тот медленно шёл по набережной, и у Аяны замирало сердце, когда она тревожно вглядывалась в очередной корабль, пытаясь отыскать на нём золочёную крылатую носовую фигуру. Всё внутри свело от напряжения, руки дрожали, дыхание сбивалось.
Двенадцать кораблей. Здесь не было «Фидиндо». Она дышала мелко, а в груди жгло и кололо.
– Ондео... Небеса меня сохрани!
Аяна опомнилась. Что она делает? Надо просто спросить. Она спрыгнула с Ташты и оправила халат.
– Здравствуй, – сказала она с вежливым кивком. – Подскажи, пожалуйста, как я могу найти корабль?
Матрос с ужасом смотрел на неё, схватившись за борта кожаной безрукавки так, что костяшки пальцев побелели.
– Я ищу один корабль, – повторила она. – Подскажи, пожалуйста, как его найти.
Матрос помотал головой, отчего его тёмные волосы упали на лицо. Он ладонью сгрёб их со лба.
– Кирья, ты настоящая? – вымолвил он наконец.
Аяна очень хотела сказать, что она настоящая ондео, но не стала.
– Да. Я ищу корабль, – в третий раз сказала она. – Он должен быть тут, но его нет.
– Как называется корабль и чей он? – спросил моряк недоверчиво, всё ещё косясь на её волосы.
– «Фидиндо». Он должен быть тут в это время года. Мне говорили, что он уходит в начале мая, но сейчас апрель. Он может быть где-то ещё?
– Я не знаю о таком корабле. Я хожу на «Керидэ». Тебе нужно подойти к начальнику порта или к конторщику. Контора около верфи.
Аяна похолодела. Он не слышал о «Фидиндо»? Неужели паруса, которые они соткали в долине, не выдержали морской переход, и Конда...
Стамэ! Контора!
– Ташта, инни!
2. Надежда
Она взлетела на Ташту и подняла его в рысь, не замечая, как со всех сторон на неё ошарашенно смотрят моряки и торговцы из полосатых палаток.
Широкая деревянная дверь конторы была заперта. Аяна спешилась и постучала дважды, потом отошла назад и стояла, напряжённо глядя на большие застеклённые окна, выходящие на залив, и на большую башню с часами на соседнем здании. Она постучала кулаком ещё раз, громко и отчаянно, и уже занесла ногу, чтобы постучать ещё громче, как вдруг дверь открылась. На пороге стоял заспанный мужчина средних лет, в рубашке и штанах, и пытался приладить на переносицу небольшие очки. На его щеке розовел след, повторяющий форму ладони и пальцев.
– О! – воскликнул он в тревоге. – Кирья! Прости!
Он захлопнул дверь так, что Ташта дёрнулся, но почти сразу дверь снова открылась, и мужчина вышел на порог, пальцами оправляя простенький серый камзол.
– Прости. Я заработался. Что ты хотела, кирья? Заходи. Ты одна? Я не трону тебя и не обижу.
Он очень внимательно разглядывал её волосы, но Аяна уже не обращала внимания на это.
– Я ищу корабль. «Фидиндо». Мне говорили, что ты можешь мне помочь.
– Если бы я был суеверным, я бы подумал, что ты дева ондео, – сказал мужчина, качая головой. – Как тебя зовут?
Аяна замерла. Ондео не может носить её имя. Ондео – это ондео, а Аяна – это Аяна. Конда говорил, что в арнайском есть похожее имя с другим значением...
– Айэне. Кирья Айэне.
Конторщик широко распахнул глаза. Аяне показалось, что он хотел что-то спросить, но промолчал.
– Как, ещё раз, ты говоришь, называется корабль?
– «Фидиндо».
– Корабль кира Пай Пулата?
Аяна кивнула.
– Они вроде ушли. Недавно.
У Аяны отхлынула кровь от лица и похолодело в животе.
– Куда? Куда ушли?
– Ну, полагаю, как обычно. У кира Пай Пулата маршруты не меняются. Куда он там ходил... А! В Нанкэ и дальше. Кажется, они так всегда и ходят. Они простаивали весь прошлый год. У них там что-то случилось, если память мне не изменяет. Половина команды погибла. Ну, бывает. Их дело опасное. Пока набрали и обучили новых...
Аяну била крупная дрожь. А что если Конда не вернулся? А Лойка?
– Мне нужно знать, кто вернулся в Ордалл, – сказала она таким тоном, что конторщик отступил на шаг. – Как тебя зовут?
– Ирделл, кирья.
– Как я могу узнать, кто вернулся в порт? Ты можешь вспомнить, Ирделл?
– Да ты что. Что у меня за память должна быть! Тут каждый день по несколько кораблей приходит. Я и «Фидиндо»-то твой помню только потому, что это корабль кира Пай Пулата, и с ним что-то было. Уж полтора года прошло. Тебе зачем, кирья?
Аяна отчаянно вцепилась в волосы, так, что мелкие частички подсохшей краски полетели в разные стороны.
