— как мужчин, способных защитить, заботится и любить.
— Иди ко мне, — я послушно шагаю к нему, встаю перед ним, между его разведенных по сторонам ног, танцую, — ближе, — мотаю головой, — хочу прикоснуться, можно? Пожалуйста? Еще раз обнять.
— Нет.
— Ты мое безумие знаешь?
— Нет.
— Незаконно, знаешь, вот так вот, ворваться в мой мозг, в мое сердце и не выходить оттуда ни на минуту? — улыбаясь, он тянет ко мне руки, трогает бедра, нежно поглаживает и смотрит в глаза, — ты плачешь, — не спрашивает, а констатирует факт. Песня заканчивается, я срываюсь к выходу. Он следом, хватает за локоть, заставляя меня прижатся к себе.
— Станцуй еще, — вот сейчас он просит, — пожалуйста.
И я танцую.
Под эту же песню, по его просьбе. Он пользуется любым моментом и касается меня, как может. Я не сопротивляюсь, позволяю. Не могу объяснить почему. Почему-то верю и знаю, что ничего лишнего не позволит.
Наслаждаемся моим танцем оба.
Незаконно
Когда мир так нарисован
А мы как два насекомых
И нам тут так хорошо
Всю песню подпеваем вместе, он остается сидеть, получая удовольствие от моего танца.
Полные глаза страсти стреляют в меня искры, заставляя краснеть и смущаться, обещая когда-нибудь отомстить за бессонницу, как он говорит, за все неудобства, которые я причиняю ему, сидя в его голове.
Я нахально улыбаясь и заканчиваю танец.
— Завтра придешь? — спрашивает, в то время как мне сказали, что он купил все мои танцы.
— Приду.
— Пристегни меня, — он ставит руки на подлокотник, — чтобы твоя стерва ничего не заподозрила. А завтра… — он смотрит на мои губы, облизывает свои и сглатывает, — расстегнешь меня? Сама?
— Хорошо, — сама от себя не ожидаю такого ответа, но обещаю. Пристегиваю его руки и удаляюсь под его пристальный взгляд.
Я подвожу глаза черной подводкой, подкрашиваю губы красной помадой, чего никогда не делала. Наношу румяну под пристальный взгляд Златы, и улыбаюсь своему отражению в зеркале.
— Колись, что случилось с тобой? — с энтузиазмом и с улыбкой на лице спрашивает.
— А что случилось? — я оттягиваю за край кружева бюстгальтера, пытаюсь поднять выше, побольше прикрыть грудь. Но толку нет, так как Лиля приносит костюмы Златиного размера, не моего. И все бюстгальтеры мне малы. Неприлично выпирает грудь, что меня чуть смущает.
— Ты накрасила губы моей помадой, красной. Чтобы это значило?
— Это значит — я иду танцевать, — щеки предательски краснеют и горят.
— Но в последнее время ты к этому процессу готовишься тщательнее, чем обычно.
— Как обычно, правда.
— Ты не умеешь врать, тебе он нравится?
— Нет! — выкрикиваю, чем удивляю Злату, — нет, ни чуточку. — говорю уже спокойнее, — Как он мне может нравится, если я не вижу его лица?
— А хотелось бы?
— Нет! — вру и не краснею, хочется, очень. И ему хочется увидеть меня. Мое лицо. Но я попросила его никогда не просить и не срывать с меня маску. Это был наш первый уговор, на который он с трудом, но согласился. Хоть и просил, почти умолял снять маску. Свою он снимал, но я отвернулась тогда молниеносно, мне было страшно увидеть его. Не знаю почему, я не захотела посмотреть на его лицо. Наш второй уговор был его маска — никогда его не снимать. И он согласился. Третий уговор — имена. Никогда не спрашивать и не говорить. Он злился, нервничал, пытался отговорить меня, но в итоге согласился под влиянием моих чар, как он выразился тогда.
— Майя, — Злата подозрительно смотрит и улыбается, — я тебя знаю не первый день. Он нравится тебе. И я не спрашиваю, а знаю. И поверь, я буду очень рада, если это будет так.
— Как он может мне нравится? Если мы не знаем друг друга?
— Ты ему понравилась с первого раза.
— Откуда ты знаешь?
— Да он только на твой танец хотел посмотреть, сколько скандалов тут устраивал, пока не отвоевал у всех все мои, твои, танцы.
— Я не понимаю, как я могу ему нравится? Мы не видим друг друга!
— Любят ведь не за красоту!
— Любят? Не преувеличивай, какая любовь?
— Я к слову сказала, что любят не за внешность. Бывает так, когда людей тянет друг к другу, несмотря ни на что.
— Мы не знаем друг друга.
— Уже понемногу узнаете же? Когда танцуешь, он же заваливает тебя вопросами?
— На которые я не отвечаю. Почти. Боюсь, что узнает по голосу, где-нибудь вне этого клуба, если вдруг случайно встретимся.
— Успокойся! И спокойно отвечай. Ты что думаешь узнаешь его по голосу, если встретишь где-нибудь?
— Узнаю.
— Не узнаешь, музыка такая громкая, перебивает ваши голоса и они кажутся не совсем такими, какие есть.
— Правда?
— Голос перебивается музыкой. Поверь. Ты привыкла к нему?
— Конечно! Больше месяца бегаю к нему танцевать, как не привыкнуть? — нервно улыбаюсь, боюсь выдать свои чувства.
— Я же вижу. Ты сияешь, когда подходит вечер.
— Злата..
— Что Злата? Это нормальное явление, — она поднимается, протягивает мне резинку для волос, — к такому макияжу подойдет высокий хвост, собери, — я послушно завязываю волосы в высокий хвост, смотрю на себя в зеркало, остаюсь довольной своим внешним видом. Выгляжу откровенно-сексуально, пошло. На мне кружевное нижнее белье телесного цвета, шелковый прозрачный шарф, обмотанный вокруг талии, прикрывает паховую область, один конец шарфа свисает сбоку, второй поднимается по плечу и свисает сзади.
— Я пошла.
— Давно пора, — она поглядывает на наручные часы, — уже опаздываешь.
Пока иду по коридору к заветной двери, волнуюсь. Сердце начинает бешено биться, я в предвкушении встречи, хоть и вижу его каждую ночь, все равно каждый раз волнуюсь и жду встречи.
Боже! Что со мной творится, не могу объяснить. Но он плотно засел мне под кожу, я уже не представляю, как я справлюсь с собой, когда однажды он насмотрится на меня и не захочет больше видеть.
Давлю на ручку двери и захожу.
Сиренево-лиловый свет чуть ослепляет, пока не привыкаю к такому полумраку.
— Малыш, — знакомый голос тут же вызывает мурашки, — ты пришла?
Я подхожу к магнитоле и включаю первую попавшуюся музыку. Чтобы не слышать его четкий голос без постороннего шума музыки.
Из колонок льется красивая песня:
Пьяный туман — gayazov$ brother$
Ноги сами начинают танцевать под красивую песню. Я словно заражаюсь и начинаю двигаться к нему. Плавно, танцуя, не спеша. Верчу головой в стороны, качаю бедрами, поглаживаю свое тело. Подхожу ближе.
Он одет в черную футболку и черные джинсы.
Накаченные мышцы рук и кубики живота опьяняют, доставляя восторг, который я получаю, когда вижу его перед
