собой.
Ходячий тестостерон, а не мужчина. Привлекает, манит, вызывает во мне странные чувства. Внизу живота больно скручивает, причиняя приятную боль. Я горю, лишь от одного вида его сексуального тела.
Смотрю в глаза, подмигиваю и отхожу к пилону. Под такт музыки хватаюсь за пилон, вскидываю голову назад и кручусь.
— Я пьяный… от тебя… не расстегнешь? — я киваю, когда отпускаю пилон.
— Позже.
Ставлю ноги на ширине плеч, качаю бедрами в стороны и спускаюсь плавно вниз. Сажусь на корточки, с расставленными в стороны ногами, не забываю плавно гладить свое тело.
Он облизывает губы, смотрит пьяным, голодным возбужденным взглядом, сглатывает.
— Иди ко мне. Я пиздец, как соскучился, — я послушно подхожу, еще больше пьянея от запаха его тела. Мужской парфюм смешанный с табаком, без алкоголя. В последнее время не слышу от него запаха алкоголя. Абсолютно трезвый, но смотрит пьяными страстными глазами.
— Расстегни.
Расстегиваю и он тут же поддается вперед, обнимает. Прижимает меня к себя, зарывается в мои волосы, вдыхает.
— Пахнешь охренительно. Как всегда.
— Отпусти.
— Не могу. Не хочу, — отодвигается, но не отпускает, прижимает меня к себе, держит за талию, от его прикасаний кожа нежно покалывает, — я хочу большего, чем просто танцы в этой комнате.
Я мотаю головой в стороны.
— Ты меня убиваешь.
— Даже не думаю, — он подается вперед и облизывает мою щеку, оставляя влажный след, чем вызывает во мне тонну мурашек.
— Я хочу спросить..
— Ты когда хочешь — спрашиваешь без разрешения, — улыбаюсь, хватаюсь за его руки, пытаюсь убрать их, не получается.
— Спокойно сиди.
— Я танцевать должна, а не сидить… на тебе.
— Ты ничего не должна, — прикрывает глаза, — давно танцуешь для… — кхм, — давно танцуешь?
— Какая разница?
— Отвечай, — он нежно трется щекой о мою, иногда целует.
— Прекрати меня… целовать, — и прошу и мысленно умоляю его не слушаться меня.
Боже!
Да я таю от его прикосновений, сгораю и плавлюсь в его руках и не хочу, чтобы он прекращал меня трогать. И руками и губами. Я знаю, с ума сошла, но мне нравится.
— Ты не ответила.
— Очень давно, — он сжимает челюсть, злится, я вижу по его лицу, крепче сжимает мою кожу, хочу сказать правду, но боюсь.
— Как давно? Тебя трогали все эти мужики?
— Что за вопросы?
— Отвечай.
— Ты не в настроении?
— Отвечай, — требует и не смотрит в глаза. Отводит их от меня, чтобы не сталкиваться взглядами.
— Да что случилось? Что ни так? — пытаюсь встать с него, но он крепко хватает и прижимает к себе.
— Хочу знать для скольких мужчин ты танцевала?
— Для нИскольких! — кричу, щипаю за руки, чтобы отпустил, но ему хоть бы что, будто я его глажу, нисколечко не чувствует боли, — я не танцевала до тебя ни для кого! — кричу в порыве злости и обиды, что он принял меня неизвестно за кого. Потом до меня доходит сказанное мною.
— Как так?
— Никак, отпусти меня!
— Ты же знаешь не отпущу!
— Я больше не приду к тебе!
— Не сможешь не прийти! Я разнесу вашу Богадельню, если не придешь, — он тяжело вздыхает, зарывается мне волосы, — прости. Просто сума схожу, когда думаю, что твое тело видели многие, это меня убивает.
— Я клянусь, ты первый для кого я танцую, — я так боюсь его потерять, что считаю нужным сказать правду. Да, Боже, я боюсь, что в один прекрасный день он перестанет ходить ко мне. Я настолько привыкла к нему, что не смогу отпустить. И от этого мне совсем не легче. Я день и ночь мыслями с ним. В этой комнате.
— Я тебя заберу отсюда, — и это заявление пугает меня, теплые ладони по хозяйски блуждают по моему телу, нежно покалывая кожу, — хочу, чтобы ты была только моя, — и он целует меня в губы. Я цепенею и отвечаю на поцелуй. Теплый язык врывается в мой рот, находит мой и вплетается в сумасшедшем танце поцелуя. Я зарываюсь руками в его волосы, тяну к себе. Поцелуй голодный, страстный, головокружительный, лишает рассудка. Я не владею своим телом, разум покидает меня окончательно и я действую инстинктами.
Отрезвляют его руки. Мгновенно, когда чувствую теплое прикосновение на моей груди. Он спускает вниз чашечки и мнет мои полушария, покручивая соски.
Подрываюсь, встаю с него и сбегаю на другой конец комнаты.
— Прости, — он приближается и я сама его обнимаю.
Ну как, как это объяснить?
Я дрожу, мне страшно.
В память кинолентой возвращаются кадры из прошлого.
— Прости, я не смог сдержаться.
Я плачу и крепко его обнимаю. Ища в нем защиты. Я уверена, знаю — не обидит, не сделает ничего плохого.
Песня заканчивается. И тут же начинается другая.
Buttons The Pussycat Dolls
Он кружит меня и довольно улыбается.
— Я безумно счастлив, да черт возьми, ты не представляешь, как я сука, счастлив, что ты не для кого не танцевала до меня. Никто не видел твоего тела. Блядь. Прости за маты. И не увидит. Ты только моя, — и только сейчас, когда заглядывает в лицо, он видит, что я плачу, — ты плачешь? Испугалась? — я мотаю головой, а он слизывает мои слезинки с лица.
МАРК
Эта маленькая ВИП комната — мой мир.
Моя женщина, танцующая для меня — мой мир.
Я живу ею.
Я ложусь с мыслями о ней, просыпаюсь с мыслями о ней и доживаю день в предвкушении ночи, чтобы снова увидеть ее. Не представляю ни одного дня без нее. Становится страшно, как подумаю, что в один день я приду, а ее не будет. Даже думать об этом не хочу.
Она с первой встречи поселилась в моем сердце плотно, безвылазно.
И я впервые в своей жизни, черт возьми, не знаю как выйти из этой ситуации, из этой комнаты вместе с ней.
Как забрать ее отсюда?
Упрямая девчонка ни на что не соглашается! НИ НА ЧТО!
Можно увидеть твоё лицо? НЕТ.
Можно узнать твое имя? НЕТ.
Ты не хочешь узнать мое имя? НЕТ,
Ты не хочешь узнать, кто я? НЕТ.
Я хочу узнать тебя поближе. НЕТ.
Мне тебя мало, очень мало. В ответ тишина и опушенные глаза.
Я хочу большего, чем танцы в этой комнате. НЕТ.
Хочу увидеть тебя вне этой комнаты? НЕТ.
Давай встретимся, сходим в кафе, в ресторан, в кино, в макдональдс, куда угодно, куда захочешь, только бы увидеться с тобой. НЕТ.
Почему? Почему, черт возьми, нет?
Я же чувствую, вижу, она не из тех, не одна из них, танцующих
