— Милорд, я как раз хотел вам об этом сообщить. А также о том, что брат и сестра Кэрроу не так давно нападали на Теодора Снейпа, без Непростительных, но без психологического и физического насилия не обошлось. Возможно, именно это и отпугнуло Тео от получения метки, и поэтому он отказался приехать. Также я располагаю информацией, что Кэрроу запытали Джиневру Уизли со Слизерина едва ли не до того, что девчонка лишилась рассудка. Испытав, как с ней обращаются Пожиратели, вполне естественно, что сейчас Джиневра отказывается принимать метку.
Надеюсь, мои слова звучали достаточно убедительно. Лорд задумался.
— И почему же Кэрроу пытали девчонку Уизли и твоего крестника, как и других слизеринцев?
Неожиданно поднялась Дафна Гринграсс и, немного дрожа, сказала:
— Можно я объясню причину, милорд?
— Уже осваиваетесь, мисс Гринграсс? — чуть прищурившись, сказал Темный лорд. — Что ж, я выслушаю.
Дафна сглотнула и начала говорить. Всё ещё стоявшая Астория странно покосилась на неё.
— Причин несколько. Во-первых, профессор Амикус Кэрроу часто перебарщивает с огневиски, даже перед уроками. Он может вести себя неконтролируемо на занятиях, ладно, пытки грязнокровок и маглолюбцев, но он часто может зарядить каким-нибудь заклинанием и в слизеринца, или исколотить, вот Блейза из чистокровного и богатого рода Забини он в припадке ярости однажды ударил по ладони так, что едва не повредил запястье...
Я мысленно хмыкнул: Дафна весьма искусно умеет преувеличивать, даже я бы этого не понял на месте Лорда, если бы не знал, что Забини не берет ничто. Его бладжер бил в грудь раза три за матч, и ничего, что уж тут сравнивать с ударами Амикуса...
— ..Также он и профессор Алекто Кэрроу с предрассудками относятся к нашей с Асторией и Тео подругой, Джинни Уизли. Все слизеринцы уже поняли, что она всеми руками за теорию чистокровности? — Астория и Драко подыграно закивали, Крэбб и Гойл остались сидеть с открытыми ртами, вряд ли что-то понимая, но на них никто и не обратил внимания. — Но профессор Амикус и профессор Алекто убивают в ней тягу принять метку, потому что постоянно применяют к ней Круциатус, считая её предательницей крови — стереотип. Однажды они пытали её так долго, что мы с Тео попытались её защитить, но Кэрроу связали и нас, и заставили смотреть всех слизеринцев на пытку Джинни... — Дафна приложила руку к лицу, но я не сомневался, что слез на её глазах не было. На самом деле, она солгала только насчет теории чистокровности, которую седьмая Уизли якобы поддерживает. Но всё остальное сказанное было правдой.
— Что ж, я услышал вас, мисс Гринграсс, — Темный лорд хмуро кивнул, очевидно, поверив её словам. — Я сегодня же просмотрю воспоминания и разберусь с нашими преподавателями. Возможно, придётся подыскать более подходящие кандидатуры. Вы принимали какие-либо ещё меры?
— Слизеринцы — не смиренные хаффлпафцы, милорд, мы не станем терпеть унижение по отношению к себе, — чуть властно сказала Астория. — Родители всех пострадавших студентов нашего факультета знают о случившемся. Одни написали письмо в Министерство с просьбой предоставить других преподавателей и наказать профессоров Кэрроу, другие используют иные связи...
Лорд был доволен таким ответом.
— Думаю, мисс Гринграсс, вас и вашу сестру с такими сильными характерами уже скоро можно будет отправлять на боевые задания. Северус, зайди ко мне позже, нужно будет решить, как наказать наших провинившихся профессоров...
Филин влетел в комнату для гостей особняка и отряхнулся от снега прямо на меня. Я недовольно вырвал послание из её лап и прогнал птицу из спальни.
Письмо от Теодора. Только этого ещё на сегодня не хватало. Если мальчик узнал, что одна из его подруг внезапно решила принять метку, а другая сейчас брошена в темницу Малфоев... на что способен этот чистого зелья гриффиндорец с долей слизеринских генов в жилах?
Скажи Лорду, что я передумал и готов принять метку прямо сейчас. Прибыть в Мэнор из Хогвартса совсем не проблема, я могу трансгрессировать туда из Хогсмида хоть завтра.
Тео Снейп.
Я обессилено рухнул на кровать, сжав письмо в кулаке. Я — пешка в хитрой игре Дамблдора, Темного лорда, а теперь ещё и своих семнадцатилетних учеников. И что прикажете с этим делать?
Рыжая
Одно утро на двоих.
Давай по кофе в теплом кресле?
Ведь за окном метель юлит,
А нам так хорошо, здесь, вместе...
Давай представим снова, будто прежде
С тобою не были незнакомы.
Как будто слышим в кухне скрежет,
Как будто видеть мы не можем...
А может, просто посидим?
Прижавшись мы к друг другу нежно,
Забыв, что в мире не одни,
Что за окном — как прежде — снежно... *
Время стало абстрактным понятием. Я не могла предположить, день сейчас или ночь; прошел ли месяц с моего заточения, или день. Из темноты часто раздавались тихие голоса Олливандера и Луны. Последняя вела себя так, как будто никакого плена не было и в помине: она спокойно могла рассказывать мастеру над палочками о свойствах нарглов и об опасности мозгошмыгов. Пожилого волшебника это, видимо, интересовало, а я поначалу зажимала уши ладонями, чтобы не слышать такую ересь. Как же меня злило, что Луна, наивная чудная девочка, могла находить лучи света и в такой беспроглядной тьме. Я не слышала, чтобы она хоть раз заплакала — Луна была храбрее нас с Олливандером вместе взятых и пыталась поддержать, пусть и беспечными разговорами. Но я это не ценила, и вскоре привыкла засыпать под монотонные негромкие рассказы Луны.
После первого разговора с Олливандером я осознала, что принятие метки — моя последняя надежда, поэтому ждала, когда ко мне вновь придет какой-нибудь Пожиратель. Но не приходил никто, кроме домовика, время от времени оставлявшего нам, пленникам, флягу с водой, похлебки и хлеба. В один из таких визитов я попробовала схватиться за домовика с криком «Подожди! Отведи меня к хозяевам дома», но домовик тут же испуганно отцепился и трансгрессировал без меня, даже не оставив еду. Весь этот день мы голодали.
Не оставляла я и попытки сбежать: стучала в каменные стены, пробовала трансгрессировать или вышибить дверь под занудные слова Олливандера «Не получится, я уже всё пробовал», и злилась. Думаю, если бы я сейчас взяла в руку волшебную палочку, из неё бы пошёл шквал красных искр, без всяких вербальных или невербальных чар.
«Ничего, я слизеринка. Я не остановлюсь просто так», — попытавшись ободрить себя, я переползла поближе к двери. Домовик трансгрессировал примерно в этом месте.
Речь Луны давно затихла, мы пожелали друг другу спокойной ночи. Я уже проваливалась в дрему, как услышала скрип и почувствовала слепящий свет. Не успела я и глаза открыть, как кто-то зажал мне рот руками и поволок к выходу.
«Всё-таки Пожиратели не забыли обо мне», — подумала я и не делала попыток вырваться. Глаза болели от неожиданного света, которого я не видела, казалось бы, вечность.
— Рыжая. Молчи и не пытайся бежать, поняла? — я услышала над собой знакомый, тихий, вкрадчивый голос. Драко Малфой всё ещё зажимал мне рот, обхватив руками.
Я кивнула, не в силах что-то сказать от неожиданности. Драко медленно снял ладонь с моих губ и, окинув внимательным взглядом с головы до пят, почти бережно потянул за руку. Я пошла с ним.
Мы в молчании шли по коридорам Малфой-Мэнора. Невольно вспомнилась Нора, и я горько усмехнулась этой мысли. Ещё недавно я бы отдала всё, чтобы вместо нашего дряхлого убогого дома обитать в таком особняке, как этот. Пора начинать бояться своих желаний.
Драко втащил меня в какую-то комнату и запер дверь движением волшебной палочки. Я осмотрелась: это была большая, богато украшенная спальня. В дальнем углу стояла широкая двуспальная кровать с изумрудным пологом и платяной шкаф. Кроме этого, здесь располагались несколько стеллажей, уставленных книгами и даже котел для зельеварения с двумя полками, уставленными различными ингредиентами. Личные апартаменты Драко?
— Ты в порядке? — спросил он, ещё раз меня осмотрев. Я всё ещё не знала, что сказать, и просто кивнула. — На тебе Силенцио или почему ты молчишь?!
— Мне стоит рассказывать о мозгошмыгах? — я нашла в себе сил вспомнить о Луне и даже поднять бровь. Драко странно посмотрел на меня. В моей голове ураганом промчались отрывки из воспоминаний, которые я пережила вновь совсем недавно. Это тот самый мальчик, пошедший со мной и Дафной в Тайную комнату? Тот парень, с которым мы целовались в Выручай-комнате под тяжестью огневиски? Тот Пожиратель смерти, которого я забыла, как любила? Я видела перед собой другого человека. Парня, забравшего меня из темного и сырого подземелья.
