— Общество Полоумной снесет с катушек кого угодно, — констатировал Драко. — Но у тебя есть целая ночь, чтобы прийти в себя.
— А потом? — слетели слова с моих губ.
— Тебе придётся вернуться. Я надеюсь, ненадолго, — произнес Драко, посмотрев в пол. — Ванная за той дверью. Трансгрессировать можешь и не пытаться.
Я, всё ещё пребывая в прострации от своих мыслей, поплелась к указанной двери. За ней скрывалась душевая — конечно, несмотря на слова Драко, я попыталась трансгрессировать, но уже заранее понимала, что не получится.
Сбросив грязную и кое-где порванную мантию, я встала под теплую струю воды. Думать неожиданно стало легче.
Бежать вряд ли получится, да и бессмысленно. Попробую я разбить зеркало и ударить Драко осколком — у него есть волшебная палочка, да и едва ли я выберусь из Мэнора самостоятельно. А даже если случится чудо, и я окажусь на свободе, что там меня ждёт? Егеря, Пожиратели смерти, министерские прихвостни? До «Норы» слишком далеко, и до друзей мне не добраться. Дафна сейчас наверняка в своем особняке, с гостями-Пожирателями смерти...
Около двадцати минут я приводила себя в порядок и чистила одежду, и к тому времени, как я вышла, Драко сидел у журнального столика. Раздался хлопок: домовой эльф трансгрессировал вместе с корзиной, полной еды, и двумя бутылками явно не воды.
— Поставь и убирайся отсюда, — небрежно махнул рукой Драко. Домовик молча повиновался.
— А если он?..
— У него отрезан язык, чтобы доложить кому-нибудь, — ответил Драко на мой вопрос, не дослушав до конца.
Я кивнула и села рядом с ним.
— Ешь, не отравлено. Было бы глупостью вытаскивать тебя, чтобы потом убить, — хмыкнул Драко, даже не посмотрев на еду, но откупорив бутылку эля. Я набросилась на принесенное домовиком мясо и фрукты, как голодный дракон.
— Пока ты ешь, слушай меня внимательно. Судя по словам моей тетушки, ты пыталась сопротивляться, что уже плохо сказывается на твоем положении...
— Я заметила, — яростно сказала я, оторвавшись от еды, как бы напоминая, что провела Мерлин знает сколько времени в темнице. — Да, какое сейчас число?
— Через четыре дня я возвращаюсь в Хогвартс, так что ты не так и долго просидела в нашем подвале, — ответил Драко. — Но можешь гнить там очень много времени, если не изобразишь покаяние и не будешь умолять Беллатрису поставить тебе метку.
— Так она мне и поверит...
— Благодаря моей с Асторией поддержке на собрании и жертве Дафны — вполне вероятно, — снова оборвал меня Драко. Он явно нервничал. Я заметила, что его кожа такая же белая, как и моя, хотя я жила без света больше недели.
— Погоди... причем тут Дафна? — переспросила я, поздновато вспомнив о подруге.
— Она приняла метку в тот же день, как прибыла. По собственному желанию.
Когнитивный диссонанс — кажется, так говорила Дафна, любившая сложные научные фразы и латынь, когда в её сознании сталкивались два конфликтующих представления.
А сама она поддерживала Тео в том, что скорее умрёт, чем примет метку.
— По собственному желанию?! Я легче поверила бы в то, что её держат под Империусом... — я вжалась в спинку кресла, побледнев.
Драко покачал головой и как-то неловко коснулся рукой моего плеча.
— Я разговаривал с ней. Дафна хочет спасти тебя. Только в этот раз Ледяная принцесса что-то не так рассчитала...
— Она здесь? Отведи меня к ней! — взмолилась я, в припадке эмоций схватив Драко за руку. Он вновь покачал головой.
— Я не могу, да и подумай сама... куда ты пойдешь... — я в ярости заколотила его по груди, пытаясь вырваться и убежать, понимая, что это всё абсолютно бесполезно. Но я не могла, не могла сдаться без боя и позволить вновь увести себя в подвал.
Драко не пытался дать мне отпор, а сжал так сильно, чтобы я не могла сопротивляться. Я обмякла, как тряпка, и вскоре успокоилась. Расслабилась.
— Посиди со мной. Как тогда.
Драко практически просил, а не приказывал. Я обессилено откинулась на спинку кресла. Беспомощно. Бессмысленно.
— Кофе, огневиски? — в руках Драко откуда-то возник термос (даже он был в зеленых цветах) и откупоренная бутылка.
— Смешаем.
Напиток оказался неожиданно вкусным и горьким. С привкусом богатства — дома я пробовала кофе гораздо дешевле, а о качестве редко открываемого огневиски можно и молчать. Дом...
— Ничего не известно о моей семье? — спросила я, отхлебнув коктейля из бокала. Попыталась подавить внезапно разгоревшуюся ненависть к себе: возможно, мои родители и братья в настоящей беде, а я сижу, положив голову на плечо младшего Малфоя, и тупо пью алкоголь.
— Беллатриса говорила, что написала письмо твоим родителям с твоей прядью волос. «Получите дочь обратно, если доставите нам Гарри Поттера». То же получил и Ксенофилиус Лавгуд.
Представляю, что почувствовала мама. Она всегда любила и гордилась Поттером, стала ему фактически матерью. А что я? Да мама всё лето запрещала мне пользоваться совой, потому что думала, что я буду через неё сообщаться с Пожирателями смерти, какими она считала моих друзей. Мама, впрочем, не так далеко и ушла от правды. И вот перед ней поставили выбор: Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, истинный гриффиндорец, несколько раз спасавший жизни членам нашей семьи, сирота... и дочь-слизеринка, с её сомнительными друзьями, открыто плюющая на традиции семьи и отдаляющаяся от матери с каждым летом.
А папа, братья? Пошли бы они на то, чтобы предать Гарри Поттера и вызволить меня из плена? Одно дело — Ксенофилиус Лавгуд, который встречался с Гарри всего раз, понятное дело, что он при любой возможности доставит его к Пожирателям смерти, ради Луны... но моя семья, фактически, приютившая Гарри...
— Они что-нибудь ответили? — спросила я, очнувшись от размышлений.
— Нет. Ни слова.
Наверное, это лучше всего. Чем меньше они будут вмешиваться, тем больше вероятность, что останутся целы. Пусть хотя бы семья останется в безопасности, а дальше я что-нибудь придумаю.
— Если ты не примешь метку, Беллатриса использует Империус, и ты пойдешь убивать свою семью и всех маглорожденных. Понимаешь это?
Олливандер был прав. Если Пожиратели возжелали меня видеть в их рядах, то помешать им может лишь мое самоубийство. Но убив себя, я больше не принесу никому никакой пользы. Хотя и вреда — тоже.
Не озвучив эти тревожные мысли, я кивнула.
— Понимаю. Я приму метку при первой попавшейся возможности, — мне стало тошно от слов, которые я сказала. — Я помню, что при Империусе ты способен на что угодно.
Драко тоже помнил, я чувствовала. Его холодный взгляд, чуть расплавленный огневиски, скользнул по моим волосам. Бледной ладонью осторожно провел по ним.
— Драко. Зачем ты стер мои воспоминания о тебе? И зачем вновь вернул? — вопрос, терзающий меня слишком долго. Я не понимаю, что нас с ним связывает теперь. Я видела, что между нами происходило в тех воспоминаниях. Отчасти вспоминала, но до сих пор не понимаю, почему. И тем более не осознаю, почему моя голова лежит на его плече, одна рука — на бокале с гравировкой герба Малфоев, а другая обвивает шею Драко.
— Мне показалось это правильным. Я был опасен для тебя.
— А сейчас?
— А сейчас скорее ты для меня опасна.
Волшебная палочка Драко давно позабытой игрушкой лежала на журнальном столике, а сам он сонно обмяк в кресле, дыша обжигающим дыханием мне в шею, чуть обнимая меня. Я легко могла бы поднять палочку за мгновение, оглушить Драко и сбежать — но зачем? Зачем убегать в страшное пропащее будущее, когда можно оттягивать момент настоящего, спрятавшись в теплом кресле, наслаждаясь свинцом в голове, приправленном кофеином? Чувствуя дыхание Драко, вновь узнавая его? Что-то новое колыхнулось во мне, когда я посмотрела, как контрастируют наши волосы — пепельно-белые и огненно-рыжие. Что-то забытое. Лед и пламя. Все новое — хорошо забытое старое.
Я не хотела убегать сейчас.
Драко вдруг открыл глаза и посмотрел на меня.
— Завтрак в девять. Раньше этого времени обычно никто не встает. У нас есть ещё несколько часов, а потом...
Я провела губами по его скуле, не желая слышать, что же там будет, «потом».
— Я завтра вернусь за тобой, — сдавленно прошептал Драко и поцеловал меня.
Пришло понимание того, что нас объединяет: желание сбежать.
* * *
Поместье Малфоев. Комната с Омутом Памяти.
— Амикус, Алекто... как вы можете это объяснить? — в шипящем голосе Лорда не было угроз, но Кэрроу съежились, не в силах ничего сказать.
— Но, милорд... там же была Уизли, предательница крови... — выдавил Амикус.
— Она — наш потенциальный рекрут, и кажется, я уже вам говорил об этом. Тем не менее, Уизли со Слизерина беспокоит меня меньше всего. Вы применяли насилие к юнцам, чьи родители — чистокровные волшебники из древних богатых родов, со всеми возможными связями, весьма полезные мне... да и некоторые из этих молодых людей и девушек уже служат мне — кажется, я теряю основания вам доверять.
