— Его приговорили к году и трем месяцам тюрьмы. Почему три месяца прибавили?
— Понятия не имею…
— Ну что ж? Не помогло письмо Суховерова, будем ждать Леона через шесть месяцев, — заключил Чургин и добавил: — «Помогальщиков» предвиделось много, а Лука Матвеич сделал побольше всех.
— А ты сложа руки сидел, что ли? — вмешалась Варя.
Чургин взял с этажерки газету, подал ее Оксане.
— Вот они куда деньги тратят, помогальщики некоторые.
Оксана прочитала о кутеже Яшки и Френина. Лицо ее густо покраснело. Она бросила газету на стол, отошла к окну и еле слышно сказала:
— Ты был прав, Илья… Он оказался… негодяем.
Чургин переглянулся с Варей. «Доигралась. Все ясно», — подумал он.
Оксана обернулась к Чургину и неожиданно заявила:
— Мне пора определяться на должность. Помоги мне, Илья. Я ни к кому больше обращаться не буду. Не хочу! Довольно!
Чургин вздохнул, подойдя, обнял ее и, заметив на глазах слезы, сказал:
— Хорошо, сестра, я помогу тебе. А плакать не надо.
На другой день Стародуб, по просьбе Чургина, устроил Оксане встречу с директором Александровской гимназии. Оксана получила у него обещание предоставить ей должность преподавательницы русского языка и вернулась в Новочеркасск.
Яшка не уезжал из Новочеркасска. Но утром, после кутежа, взглянув на себя в зеркало, он решил отложить встречу с Оксаной. Один день он отсыпался, добрую половину другого приводил себя в надлежащий вид и вечером, расфранченный и свежий, явился в особняк Задонсковых. Узнав, что Оксана уехала хлопотать о Леоне, он мысленно чертыхнулся и сказал, причмокнув языком:
— Жаль. Тогда придется уехать опять ни с чем.
Он надеялся, что Ульяна Владимировна будет упрашивать его не уезжать, и не ошибся. Ульяна Владимировна действительно стала корить его за нетерпение и предложила остаться.
— Я, конечно, могу подождать Оксану, — сказал Яшка, — но, — развел он руками, — вряд ли смогу выполнить свое обещание, дорогая Ульяна Владимировна.
Лицо Ульяны Владимировны сначала побледнело, потом стало красным от охватившего ее негодования.
— То есть вы отказываетесь от своих слов? — спросила она.
— Нет, — спокойно ответил Яшка, — я не отказываюсь, но Оксана, повидимому, уже отказалась от меня. Ведь вы говорили ей, надеюсь, о моем предложении?
Ульяна Владимировна заулыбалась и поспешила успокоить его.
— Я вам помогу, Яков Нефедович.
Яшке ничего больше и не нужно было. Он остался в городе и каждый вечер бывал в особняке Задонсковых. На третий день Ульяна Владимировна, как бы между прочим, посетовала ему за то, что он не послушался ее совета, но тут же добавила:
— Если Оксана будет корить вас за кутеж, скажите, что в газете напутали и что зеркала бил Френин.
Яшка, ожидавший строгих упреков, подумал: «Браво, барынька! Этак ты скоро и пальто мне будешь подавать».
Оксана приехала ночным поездом и Яшку не застала.
Ульяна Владимировна засыпала ее вопросами:
— Ну, как успехи? Освободили брата? У Чургиных не была?
— Нет, — устало ответила Оксана.
— Что — нет?
— Леона не освободили.
— Тогда я сама поговорю с Сергеем. Это безобразие — не считаться с его письмом!
— Не надо… Надоело унижаться.
— Глупости, Ксани. Какое унижение говорить с братом?
— Но ты же не поедешь к губернатору?
— К сожалению, не могу. А почему ты не можешь еще раз съездить?
— Никуда я больше не поеду. Бесполезно. Я на службу решила поступить в Александровскую гимназию. Через месяц уезжаю туда.
Этого Ульяна Владимировна никак не ожидала.
— Как? Ты покидаешь меня?.. Кто внушил тебе эту мысль? — недовольно проговорила она.
— Жизнь внушила. А тебя я не хочу покидать. Надо продать особняк и переехать в Александровен. Для тебя в гимназии тоже место найдется, — ответила Оксана.
— Этого еще недоставало! — обиженно произнесла Ульяна Владимировна, — Никуда ты не уедешь, а будешь служить здесь. Я найду для тебя место. Да, быть может, оно тебе и не нужно будет. Тебя ждет Яков, обещал завтра опять заехать. Я уже говорила, что он намерен сделать тебе предложение. Такими вещами не шутят.
Оксану возмутили эти слова. Ей вспомнилось, как Ульяна Владимировна начала с нею разговор о Якове. «Опять начинается. Боже мой, как все это надоело!» — подумала Оксана и решительно заявила:
— Я буду учительствовать в Александровске. И прошу тебя… прекратим разговоры об этом мужике. Пусть он кутит в ресторанах и развратничает, если ему скучно жить одному.
— Он просто был свидетелем того, как кутил Френин, — невозмутимо проговорила Ульяна Владимировна. — Ты что-то не в духе, должно быть устала с дороги… Яков — помещик и порядочный человек. Какого тебе жениха еще нужно?
Оксана вздохнула.
— Мамочка, я прошу тебя: оставим этот разговор. Придет время, я найду себе мужа.
— Другой муж?.. — негодующе прошептала Ульяна Владимировна. — Тебе мало своего бесчестья? Ты хочешь запятнать честь дома?
Оксану точно по лицу ударили. Она вздрогнула, закрыла глаза рукой и медленно пошла в свою комнату, опустив голову и ссутулившись, как старуха.
Утром Ульяна Владимировна зашла в гостиницу, где остановился Яшка, передала для него записку с сообщением о приезде Оксаны, а сама ушла к брату, полковнику Суховерову. Яшка не замедлил явиться. Разодетый, надушенный дорогими французскими духами, он смело перешагнул порог гостиной и остановился.
Оксана сидела за пианино и, аккомпанируя себе, грустно пела:
Средь шумного бала случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел…
Яшка постоял, вслушиваясь в слова романса. «Но тебя я увидел совсем не случайно, и ты будешь моей, дорогая!» — подумал он и, крупно шагнув вперед, подошел к Оксане — живой, решительный.
— Ну-с, с благополучным окончанием курсов! Поздравляю, — развязно сказал он, не чувствуя ни смущения, ни неловкости.
Оксана высокомерно повела в его сторону зелеными глазами и, сделав над собой усилие, ответила:
— Благодарю… — И отвернулась.
Понял Яшка: ненавидит его Оксана и готова гнать вон, но сидит неподвижно — бездушная и холодная, как мраморная статуя.
Он усмехнулся, достал папиросы и, косо взглянув на цветы, вспомнил, как в этой же гостиной четыре года назад он робко просил разрешения закурить. Но тогда он был простым хуторским парнем, Яшкой, а теперь — извините — Яков Нефедович, помещик и будущий миллионер! Закурив, он сделал несколько шагов по комнате и, помедлив, заговорил вкрадчивым голосом:
— Оксана… я вижу все, что делается в вашей душе. Сейчас вы ненавидите меня. Но что бы вы ни говорили мне сейчас, как бы со мной ни поступали, я вам ответу раз и навсегда: мы с вами никогда не расстанемся. Вы… моя жена, и нам остается только…
— Вы негодяй, — сказала Оксана.
Яшку передернуло, но он подавил в себе вспышку гнева.
— От вас все стерплю… Говорите дальше.
— С негодяями не говорят, им указывают на дверь.
Яшка нахмурил черные брови, но и это стерпел.
— Если бы я был негодяем, — еле сдерживаясь, проговорил он, — я не был бы здесь.
— Вашей женой я не буду. И если у вас есть хоть капля самолюбия, уходите и никогда больше не приезжайте. Прощайте! — сказала Оксана и гордо пошла прочь.
Яшка готов был схватить стоявшую на тумбе фарфоровую вазу и разбить ее вдребезги. Никому он не простил бы таких слов! Но Оксана…
Он шагнул за ней, взял ее за руку и низким, угрожающим голосом сказал:
— Оксана, говорю вам еще раз: никому и никогда я не отдам вас. Довольно притворяться. Я знаю, что вы любите меня. Так любите открыто, как велит вам сердце, и я буду ваш раб. Или я буду враг ваш, Оксана! Я разобью свою жизнь из-за вас, но без меня у вас тоже не будет жизни!
Оксана села в кресло, склонила голову и так просидела несколько минут молча. «Господи, что же делать?» — Она ужаснулась, почувствовав в словах Яшки правду и то, что она не сможет противостоять его страшной настойчивости. Сдерживая слезы, она еле слышно промолвила:
— Уходи, уходи, умоляю тебя, Яков!
Яшка успел подумать: «Победа!» — и, упав перед ней на колено, стал целовать ей руки.
— Прости… Ну, прости же меня, Оксана, радость моя, жизнь моя, — жарко говорил он, целуя ее.
В дверях показалась Ульяна Владимировна.
— Что с тобою, мой ангел? — спросила она.
Яшка поднялся, достал портсигар. «Холера тебя принесла не во-время», — сказал он про себя и, обернувшись, с отчаянием в голосе произнес:
— Я люблю ее, Ульяна Владимировна. И она любит меня, я знаю. Но она не хочет принять мое предложение. Капризничает — и все тут!
