– Конда, куда мы...
– К тебе, – сказал Конда, подхватывая её на руки и перешагивая порог. – Как тебе?
Аяна замерла, глядя ему в глаза.
– Да, любовь моя. Этот дом пока не принадлежит тебе в полной мере, но, если тебе понравится, он может стать твоим. Залгар крупно проигрался в карты, но хочет скрыть это от рода. Продажа дома в открытую вызвала бы вопросы, поэтому он... пригласил меня в гости в обмен на некоторую сумму и, что самое важное, моё молчание. Если тебе понравится, он может... продлить своё гостеприимство, а я не буду настаивать на возврате денег. Но я съездил в его эйнот, и убедился, что две основные беды Залгар – его страсть к картам и управляющий эйнота, который решил, что его карман достаточно оттянулся деньгами дома Залгар, чтобы в нём затерялась его неуёмная алчность. Увы, ему не повезло, потому что я порылся в бумагах, и теперь там управляет человек, которого я лично рекомендовал. Долг выплачен, но больше играть ему не на что, так как дом заложен мне. Так что, можно сказать, сделка без особого риска.
– Я... могу посмотреть? – спросила робко Аяна.
Конда с улыбкой развёл руками.
– Ты у себя дома. Делай что хочешь.
Аяна открыла дверь слева, оглядывая светлую гостиную с камином, креслами и диванчиком. В углу уныло ютился большой горшок с увядающим цветком, а часть мебели и люстра, укутанные светлым холстом, сонно ждали своего часа в слегка пыльной тишине. За следующей дверью обнаружилась небольшая столовая, окна которой выходили в сад.
– Справа кухня и комнаты прислуги, – махнул Конда на двери под лестницей. – Купальня в пристройке.
– Купальня?! – восхитилась Аяна.
– Да. Небольшая. К сожалению, выхода прямо из дома в неё нет. У вас в долине было очень удобно. Пойдёшь в сад?
– Сначала наверх.
Крепкая деревянная лестница хранила молчание. Аяна сначала расстроилась, но потом вспомнила бесконечное пение ступенек под ногами Кимата - и улыбнулась. Нет уж. Пусть лучше молчит.
– Тут тоже половины, – подняла она бровь. – Конда, ты будешь жить отдельно?
– Ты этого хочешь? – спросил он, жалобно сводя брови.
– Не-а.
Две небольшие спальни на мужской стороне были пустыми, пыльными и холодными, а камины – чистыми от золы, из-за чего помещения казались заброшенными, несмотря на довольно уютную обстановку, впрочем, тоже спеленатую холстами.
– Почему дом такой маленький? – спросила Аяна, переходя на женскую половину, коридор которой отделяли от холла второго этажа скрипучие двери. – Он же... Вроде крошечного поместья?
– Это гостевой дом. Залгар живут в основном в эйноте, а большой дом выше по склону продали очень много лет назад, потому что он был огромным и требовал таких же огромных сумм на содержание... Да и налог на такие дома немаленький. Тенар – не первый в роду, кого тянет к картишкам. Какую выберешь? – показал Конда глазами на двери спален.
Аяна открыла дверь справа и шагнула внутрь, потом подошла к окну.
– Эту.
Конда обнял её сзади и поцеловал в макушку.
– Ты даже на комнату не посмотрела.
– Зачем? Отсюда видно море.
Залив, плескавшийся в отдалении серебристой прохладой, вспыхивая искрами, когда облака открывали солнце завораживал взгляд.
– А вторая выходит на сад.
– Я хочу море.
Аяна обернулась, рассматривая большое зеркало над камином у высокой кровати, потом обошла её и выглянула во второе окно, перебирая пальцами двойные занавески, белые, тонкие, и голубые, плотные.
– О. А по утрам тут слышно молочника, да? – сказала она, выглядывая налево, на боковые ворота, скромные и узкие.
– Наверное. Смотри, какое покрывало.
Аяна обернулась. Он сидел на большой кровати, скрестив ноги, и хитро смотрел на неё.
– Залезай.
Она кинулась на кровать рядом с ним, раскинула руки на гладком покрывале, которое пахло лимоном и ментой, и чихнула от пыли.
– Какая мягкая, – изумлённо сказала она. – Конда, это всё правда? Сюда сейчас не зайдёт хозяйка и не спросит, что это я тут с тобой творю?
– Ты хозяйка, – рассмеялся Конда. – О... Айи...
– У меня сердце заходится, когда ты так смеёшься, – сказала она, прижимая его к мягкой кровати. – Я не знаю, как ты это делаешь, но я чувствую себя как один из тех магнитных брусков, которыми Кимат время от времени сводит меня с ума, стуча без перерыва друг об друга. Ко мне будто подносят второй, и второй – это ты.
– Думаю, ты не будешь против, если детская Кимата будет там, – показал Конда в сторону мужской половины. – Ну что, как тебе дом? Подходит? Или искать другой?
– Дом чудесный, – сказала Аяна, целуя его. – Но вот кровать... Конда, мне кажется, она недостаточно крепкая.
– Думаешь? И как это проверить?
– Даже и не знаю.
– Кажется, я знаю, – сказал Конда, вытаскивая гребни из её волос. – А ну, давай прямо сейчас и проверим.
3. Дом на берегу кирио
Вечер золотил закатным заревом звонкую ровную брусчатку дороги, потом экипаж начало потряхивать на булыжниках окраины города, и наконец коляска остановилась.
– Я думала, что разведу тут папоротники, как у Иллиры, – сказала Аяна, провожая взглядом экипаж. – Покрашу сарайчик и сделаю дом уютным.
– Скажу Арчеллу, чтобы занялся этим на досуге. Пусть здесь тоже будет уютно. Айи, ты не для того прошла полмира, чтобы жить в лачужке, где по полу дует, а мыться приходится над лоханью.
– Добрый вечер, кирио, – встала им навстречу Луси.
– Добрый, – сказал Конда. – Арч, там у Залгар надо подготовить. И телегу найми. Надо перевезти Вараделту. Ночью поедем, чтобы поменьше вопросов.
– Я ехала, чтобы жить с тобой, – сказала Аяна, вешая плащ на крючок. - Как Кимат? Вараделта, как чувствуешь себя?
– Я пахну, как новогодний пирог, – хмыкнула Вараделта. – Не знаю, насколько целебные эти травы, но я давно так приятно не пахла.
– Со швом всё хорошо. - Аяна опустила покрывало. – Думаю, ты выдержишь переезд. Конда, а что там с катьонте? Дом-то большой. Я видела одного... Но там ведь должен быть управляющий?
– Он есть. Дом небольшой по сравнению с поместьями, поэтому, пока он пустой, за ним следит один Тарделл, которого ты видела. А управляющий живёт в городе, с семьёй.
– Кира, – робко проговорила Луси. – Можно спросить... Мы куда-то переезжаем?
– Да. У тебя там будет отдельная комната. Маленькая, но своя... Там хорошая кухня. И вода в купальне, – улыбнулась Аяна.
– Вода в купальне? Это что, на берегу кирио? – распахнула глаза Вараделта, пытаясь приподняться, но застонала.
– Ну, можно считать и так, – сказал Конда, качая Кимата на коленях. – Это гостевой дом, он очень близко к городу, но да, это уже берег кирио. Там небольшой сад. Ташту можно переставить в ближайшую конюшню. Ну что, приступим к сборам?
Большая телега очень медленно двигалась по щербатой мостовой, потом свернула несколько раз, и ровная брусчатка легла под копыта большой ломовой лошади.
– Ради меня одной такую телегу, – улыбнулась Вараделта, поправляя волосатое одеяло.
– Ну, тут ещё и наши вещи, – махнула Аяна рукой на тюки, связанные из простыней. – Ты как?
– Сойдёт. Я бы сейчас хлебнула чего-нибудь покрепче.
– Нельзя. Рана должна зажить. Вараделта, вот как вы пьёте этот рум? У нас в деревне из соланума гонят горючку для снадобий и маленьких горелок, но её никто не пьёт. Она даже в снадобьях обжигает рот и горло, если их пить неразведёнными, но ваш рум – это что-то неописуемое.
– Да. Он согревает. Помогает не замёрзнуть в такие вот ночи. Если ты одет, конечно.
– Мы найдём тебе платье. Не переживай.
– Хорошо бы. Это было последнее, что вообще объединяло меня с понятием "приличная женщина". Теперь и его нет.
Аяна сидела, глядя, как фонари, которые тут, в центре, не гасили ночью, время от времени, проползая мимо, освещают лицо Вараделты. Дворники, скидывающие сметённый навоз в большие ящики на стоящей с краю улицы повозке, поворачивали головы вслед их телеге.
