– Мы хотим попасть в театр крейта, – сказала Пиррита. – Это стоит больших денег. Чтобы туда попасть, нужно учиться. Танцевать, петь, двигаться...
– Мы закреплённые катьонте. Как и ты. – Ирелта налила себе ещё ачте. – Я служила при доме Даратен, и юный кир обещал жениться... Он не женился. Слава небесам, обошлось без последствий. Дома меня бы не приняли. Старший кир Даратен предложил мне перейти к Летосу. Неужели ты не хочешь большего, Лиллин? Ты же уже почти старая! Ты катьонте! Неужели ты хочешь замуж за мерзкого старикашку?
– Не хочу. – Лиля покачала головой, вспоминая условия договора с Ларатом, по которому она и без брака могла жить достойно. – Девушки, мне нужно отправить письмо. Воздухом. Можете помочь?
– Почта вся через кира, – пожала плечами Пиррита.
Лиля бродила по дому, проходя мимо входной двери и вспоминая свою идею уйти на постоялый двор. Надо было так и сделать! У неё появилась идея небольшого чаепития с девушками и Кевосом, после которого они немного подремлют, а она отправит почту и вернётся, и она уже всерьёз обдумывала этот план, но его осуществлению помешал внезапно приехавший Летос.
– Сегодня будут гости, – сказал он. – У тебя.
Охренеть. Охренеть. Мать твою налево. Лиля стояла, задыхаясь от ярости, и не могла найти слов.
– Я не буду... Нет. Летос, я не подписывалась на это. – Лиля сжала кулаки. Вот это попала так попала!
– Погоди. Не кипятись. Подумай сама. Тебе уже прилично лет. Ты ничего не умеешь, и внешне не красавица. Что тебя ждёт дальше? Вот устроишь ты сейчас драку. – Он говорил с ней, как с умственно отсталой, и Лиле стало противно. – Я же вижу эту злобу у тебя на лице. Ты кинешься на меня, я тебе выбью зубки. Кто на тебя посмотрит после этого? Будешь до конца жизни работать в дальнем эйноте, ославленная, заклеймённая позором, или попадёшь на улицу, в порт, персиками торговать по ночам, когда никто не увидит твоего уродства, а ведь тело у тебя ничего, я сам в купальне видел. Вот зачем это тебе? Кир чистенький, хороший... Ты же явно не девочка, а? Просто будь с ним поласковей... Может, понравишься. Будет у тебя домик, платьица, катьонте...
Лилю натурально трясло. Его плоская, похожая на блин физиономия была гораздо выше уровня её глаз, и он угрожал выбить ей зубы. Она глядела ему в лицо. Он мог. Он выглядел как человек, который мог выбить зубы или сделать ещё что похуже.
Она выдохнула, и вдруг поняла, что дрожь прошла. Она выпрямилась и расправила плечи.
– Ты прав, – сказала она. – Летос, а знаешь, ты прав. Я приму кира. Чистенького, хорошего.
– Вот и славно, – развёл руками Летос. – Иди, подготовься. Платьице можешь это оставить, и передник там какой-нибудь... Чепчик.
29. А-а-а-а! О-о-о!
Лиля с остервенением запихивала за корсаж небольшой флакон, в который отлила часть снотворного зелья. У-у-у... скейла! Кетерма! Надо выучить побольше древнего арнайского мата. Какие дивные конструкции из него можно возводить! Ролевые игры, та катараме та катаве! Ладно, она покажет ему горничную!
Гости приехали вечером, и Лиля встретила их на пороге с улыбкой, к которой, по счастью, чистенький, хороший кир не присматривался. Летос сидел на кухне, время от времени заглядывая в столовую. Ирелта и Пиррита щебетали с тремя кирио, а Лиля порхала вокруг стола под липким взглядом пузатого кира, любителя ролевых игр.
Беседа медленно переместилась в гостиную. Кир похлопал полной ладошкой по диванчику рядом с собой, и Лиля изящно присела рядом, с ненавистью глядя на пот в редких сивых усах и взмокшие от волнения жидкие кудряшки.
– О, могу ли я осмелиться садиться в присутствии кира? – издевательски проговорила она.
– Да-да... прошу, – выдавил тот, оглядывая её передник. – Ты такая скромная!
– Я такая, – ехидно сказала Лиля, изображая улыбку, потому что Летос смотрел на неё, стоя в дверях. – Мне так неловко тут в присутствии других! О, кир! Я так стесняюсь!
Лиля на миг испугалась, что он скажет "А мне нравится, когда смотрят", но он вспотел ещё немножко и сглотнул.
– Может, мы возьмём вино и стыдливо удалимся наверх? – спросила она.
– Но... Я думал, у тебя тут комната, – хрипло сказал он, оттягивая воротник рубашки.
Значит, ещё и антураж нужен... Ах ты скотина! Ладно. Была не была!
Лиля с улыбкой встала.
– Я провожу тебя, кир!
Он тяжело шагал за ней под одобрительным взглядом Летоса. Гамте... До чего она докатилась?
– Вот твоё вино, – сказала она, поворачиваясь и одновременно пряча опустевший флакончик поглубже в декольте.
– Зачем вино, коль губы твои касаются меня как мёд?
Лиля сморщилась. Что он несёт?
– Что ты говоришь такое, кир? Выпей, чтобы пробудить ещё большую страсть!
Он залпом выпил вино и начал стаскивать камзол, запутавшись в рукавах, потом дёрнул за завязки рубашки, чуть не оторвав их.
– Подожди! – воскликнула Лиля, понимая, что дело запахло жареным. – Успокой меня! Я так стесняюсь! Сядь на постель, прошу!
Он стащил рубашку и плюхнулся на кровать, умостив пузо на колени.
– Не бойся... Я буду нежен, – сказал он, медленно закрывая глаза.
– Касанье губ твоих мне слаще мёда, пьянящее вино в твоих устах, в обьятьях жарких – обещание полёта, – сказала Лиля, с усилием затаскивая ноги храпящего кира на кровать. – С тобою я дитя и муж, учёный и дурак. – Она вытерла его шею платком, смоченным в вине, и с силой впилась в толстую кожу. – Чему ты учился, извращенец? Такие стихи переврать... Ну ладно. Поехали. А-а-а-а! О-о-о!
Кровать скрипела. Лиля сидела на полу у стены, упираясь ногами в изголовье, и пила вино, постанывая и укачивая спящего кира, любителя горничных.
Ладно. Хватит. От такого усердия с его весом можно и коньки отбросить. Она встала и поставила пустой стакан на столик.
– Ты должен запомнить эту ночь, – сказала она со вздохом, раскачивая его и переворачивая на бок. – Я же такая страстная.
Лиля проснулась на рассвете и потихоньку встала, расправляя затёкшие и онемевшие конечности. Безжалостный утренний свет подсвечивал розовым глубокие царапины на спине и красивые синяки на шее чистенького, хорошего кира. Она пожевала губы и осторожно расстегнула его штаны, стягивая их, насколько это было возможно. Вот бы пнуть его хорошенько. Из-за него пришлось спать на коврике... Урод. Она расшнуровала верхнее платье и скомкала его, кидая в угол вместе с передником и чепчиком, потом всклокочила волосы и села на кровать в уголок.
Утренний свет выделял не только следы их мнимой страстной ночи. Он подсвечивал и другие факты. Этот кир, чьего имени она даже не знает, легко повёлся на её уговоры. Но к вечеру ей могут привести другого, умнее или настойчивее, или такого, который позовёт к ним в комнату Ирелту... Или приедет с другом. Нужно валить, пока не поздно.
Кир заворочался, и Лиля изобразила восторженную улыбку.
– О, ты был великолепен! – сказала она, спрыгивая с кровати, потому что он шарил рукой в её направлении. – Тебе пора! Восход начинается, погляди!
Кир сидел, потирая лицо, потом встал и подтянул штаны. Лиля схватила верхнее платье из угла и полотенце и выскочила за дверь, пока он, чего доброго, не надумал понежничать с утра. Жирный кусок афедасте!
Летос дремал на кухне, и она одарила его улыбкой, которая, к сожалению, не испепелила его. Он встал и выглянул ей вслед.
Лиля захлопнула за собой дверь купальни. Вода в ведре была всё ещё тёплой. Она умылась и надела верхнее платье, потом посидела на мраморной скамье в углу, размышляя.
Она вляпалась по-крупному. Её похитили и заперли, угрожали выбить зубы и чуть не подложили под волосатого борова. Вернее, подложили. Они все должны думать, что всё было по-настоящему.
Когда она вернулась в дом, ни Летоса, ни кира уже не было. Пиррита сидела на кухне, с недоумением и восхищением глядя на Лилю.
– Вот так вот, подруга, – развела руками Лиля. – Бывает.
Кир Лонкер пришёл днём. Надушенный, напыщенный сутенёр. Лиля глядела на него с ненавидящей улыбкой, и он сухо улыбнулся в ответ.
