– Ты видишь меня? Ты видишь меня?!
Он помолчал, потом медленно пошевелил рукой.
– Ну, по крайней мере, я снова живой, – сказал он, закрывая глаза. – Поможешь сесть?
Аяна потянула его за руку, и Конда сел, растирая лицо, потом вытянул перед собой руки и уставился в пространство, глядя куда-то мимо них.
– Я слышу лошадь. Перекладные? Тадесле?
Аяна кивнула, потом зажала рот рукой.
– Да. Я вернулась от станции перекладных. Конда... – Она стиснула его, полулежащего, завёрнутого в плащ.
– Не говори ничего, – сказал он. – Не надо. Я вернулся. Я твой. Помоги мне встать.
Он встал на четвереньки, потом на колени, и, опираясь на Аяну, добрёл до экипажа, шатаясь и волоча за собой меховое покрывало.
– Погоди, я надену тебе штаны, – сглатывая горькие слёзы, бормотала Аяна. – Вот... Твоя любимая рубашка. Дай ногу... Ай!
– Прости... Прости.
Аяна села с ним рядом, обхватив его рёбра, и плакала, слушая, как бьётся его сердце. Воло что-то шептал кучеру, и Аяна видела через переднее окошко, как в его руке блеснул золотой. Лойка принесла Кимата от обрыва, он сел, размахивая короткой палочкой, рядом с Кондой, который зажмурился и гладил его по голове.
65. Тьма перед глазами
Экипаж под болтовню Кимата двинулся по дороге берега кирио, увозя их от склепов. Аяна встряхнула сумку, утрамбовывая накиданные кое-как вещи, потом бросила её на пол и прижалась к Конде.
Дорога повернула, потом ещё раз. Аяна выглянула в окно, потом непонимающе поглядела на Воло.
– Куда...
Она наморщилась, но Воло нахмурился и мотнул головой, выскакивая у порта. Аяна смотрела в окно, гладила Конду по голове, потом поцеловала его в висок.
– Я чувствую море, – сказал он. – Ты решила меня утопить? Говорят, у слепых очень чуткие пальцы. Подожди, может, я ещё порадую тебя...
– Конда! – воскликнула Аяна, покрывая поцелуями его лицо. – Да что ты говоришь! Подожди тут...
Она вышла к Верделлу, который махал ей рукой с пристани.
– Зачем мы тут?
– Вы не провезёте его по суше, – сказал Воло. – Отец с дядей в своё время постарались. В седле он сидеть не может. На станциях перекладных предупреждены, и его там уже все знают в лицо. С ним вы не проедете дальше перевала без разрешения из дома Пай. Вы уедете морем. Я показал документы. Его выпускают как Анвера. Это не идёт в журнал. Уезжающих не записывают. Но в городе неспокойно. Порт могут закрыть.У вас не очень много времени. В лучшем случае - пара дней.
– Я поняла. Куда нас отвезут?
– Это обсудите с капитаном. Я нашёл корабль. У вас будет отдельная каюта. Его надо завести на борт. Верделл, помоги.
Деревянный трап поскрипывал под ногами, Конда хлопал глазами.
– Мне кажется, чуть посветлело, – сказал он, моргая. – Айи, так может быть?
– Может, – со слезами на глазах ответила она. – Я очень надеюсь, что это не навсегда. Почему никто не заметил, что ты дышишь?
– В доме был переполох. Кимо ночью увезли, пока я уводил всех... Да и гватре до этого праздновал свой выигрыш у Арчелла. Верделл, я слышу твои шаги. Арча надо найти. Иди, обрадуй его и приведи сюда. Айи, что это за корабль?
– Не знаю. Я не разбираюсь, - сказала Аяна, глядя наверх, на паруса.
Воло показал глазами на дверь. Верделл завернул туда, в светлую каюту с чистыми окнами, из которых был виден залив.
– Это, наверное, дорого, – прошептала Аяна, глядя, как Конда укладывается на весьма солидную широкую кровать у стены, но Воло покачал головой и вышел.
Кимат бегал по каюте, рассматривая и хватая всё подряд. Лойка прошла к большим светлым окнам и выглянула на залив.
– Здесь чудно пахнет, – повёл носом Конда. – Просто изумительно. Я скучал по этому... – Он поморгал и снова выставил руки вперёд. – Айи, а у тебя есть травы для восстановления зрения?
– Есть. В долине.
Она села на кровать и гладила его по волосам.
– Я тут пошумлю немного, – смущённо сказал Верделл, втягивая за собой Арчелла, который смотрел на Конду, как на душу, вернувшуюся из лейпона.
– Айи, что он делает? – поднял голову Конда.
– Они с Арчеллом закрепляют кровать для Кимата, – тихо сказала Аяна, опуская глаза в ответ на вопросительный взгляд Арчелла, который сразу же горько нахмурился. – Принесли матрас и бельё.
Конда шумно вдохнул и выдохнул, потом потёр лицо.
– Ладно. Я устал. Побудешь тут со мной?
– Ты теперь пару дней будешь сонный. Спеть тебе?
Конда кивнул и улёгся, пошуршав подушкой.
– Я послежу за Кимо, – сказала Лойка, подхватывая того на руки. – Отдыхайте спокойно.
Конда спал, Аяна с беспокойством вглядывалась в его закрытые веки. А что если бы она не поняла, что Тадесле ей передал? Она бы просто уехала, и он там, в этом склепе... Нет. Конда знал. Он верил, что она распутает эту загадку, и распутает вовремя. Он верил ей. Он шагнул в эту бездну своего самого жуткого кошмара ради того, чтобы быть тут, с ней и с сыном. Он отдал зрение ради этого.
Она вскочила, хватаясь за какую-то пустую кадушку, но живот был так же пуст, и Аяна стояла над ней, пытаясь отдышаться, косясь на Конду. Пусть спит. Во сне тело восстанавливается.
Аяна растеребила завязки мешка, который Арчелл кинул у кровати, и достала книгу о травах. Нет... нет... Это всё не то. Это от воспаления снаружи.
– Кира, – прошептал Верделл, просовывая голову в дверь. – Тут тебе принесли...
Воло шагнул в каюту и остановился, бледный, стройный, затянутый в чёрное, Кровь запекалась на располосованном лице, капая из одной глубокой царапины на большой чёрный ящик в его руках. Аяна с ужасом уставилась на его лицо. Что... что с ним такое?!
-– Надеюсь, тут ему не придётся столкнуться с крысами, – тихо сказал он. – Лучше посадите его для начала в трюм. С него станется прыгнуть за борт.
Аяна моргнула раз, другой, и Воло сморщился.
– Я о твоём... коте, - сказал он.
– Что там? – спросил Конда, садясь на кровати. – Айи? Я вижу тебя или мне кажется?
У Аяны зашлось в груди.
– Я тут! – прыгнула она, подняв руки. – Тут!
– По-моему, это не у меня беда со зрением. Я сижу на кровати, а ты прыгаешь в другой стороне, и рубашка всё ещё на мне. Что это?
Воло поставил ящик на пол, вышел и закрыл дверь. Аяна подошла и развязала верёвку, в одно движение скинула тяжёлую тёмную крышку, и она со стуком упала рядом.
Ишке тёмной молнией взметнулся из ящика, пролетел по каюте, пометался, ища укрытие, и затих за перегородкой, отделяющей стол от кровати.
– Что это?! – изумлённо вытаращил глаза Конда.
– Это наш котик, – грустно улыбнулась Аяна.
– Передо мной метнулась душа, вырвавшаяся из лейпона.
– Ну, в общем, ты не так уж и ошибаешься. – Аяна пнула ящик в угол. – Ладно. Конда, ты хочешь пить, есть... Ведро?
Конда резко встал и пошатнулся.
– Ни за что, – сказал он с чувством. – Нет. Никогда. Больше никаких вёдер.
Он подошёл к окну, держась за стену, и долго смотрел на море, отчаянно моргая.
– Капитан Конда, разреши доложить, – сказал Верделл, заходя к ним.
– Докладывай... Что? – Конда обернулся и всматривался в сторону двери с недоверием, потом поднял глаза к потолку, шагнул, приблизив лицо к обшивке стен, ощупывая и вглядываясь в дерево, наклоняясь и рассматривая рамы окон, перегородку между столом и кроватью.
Щурясь, он нащупал стол и сел на один из стульев. Верделл смотрел на него, хмурил брови, сжимал челюсти, потом отвернулся.
– Мне кажется, или я не вижу то, что есть? – спросил наконец Конда, поднимая глаза и пытаясь отыскать неверным взглядом Верделла.
– Тебе передали документы на корабль, – сказал Верделл, кусая губу. – Муриелл Мериентегриста написал дарственную на Анвера. "Айэне" теперь ваша.
66. Его больше нет
Аяна стояла, зажав рот рукой. "Айэне". Муриелл Мериентегриста... Вот почему паруса показались ей знакомыми. Она ткала их в долине, и серый цвет небелёной власки ещё кое-где сохранился, не выцветший после полугодового перехода из долины в Ордалл.
